– Хорошо, тогда, по предложению инженера Вана, взорвём его! Пехоту остановят заграждения, а огонь остановит вода! Хороший план! Э? А почему инженер в лесоповальной бригаде?

– Опасность реакционной деятельности, смещён с должности…

Начальство помахало рукой:

– Этого человека я знаю, наш собственный, Нового Китая университетский студент. Если у него и были ошибки, то это всё равно лишь «противоречия внутри народа». Я объявляю сейчас же – этого человека освободить немедленно!

Старина Вэй ухватился за свой шанс:

– Я тоже противоречия внутри народа!

Начальство заложило руки за спину, тяжело вздохнуло и очень веско сказало:

– Мы обратили внимание на твою работу в последний период. Инициативно работаешь, результаты неплохие…

Начальство также указало пальцем на Гэсан Вандуя и сказало:

– А в отношении тебя меры приняты были довольно строгие, но ты должен понимать, должен сделать обобщающие выводы, извлечь урок…

Гэсан Вандуй долго шевелил губами, потом выговорил:

– То есть вы хотите взорвать это озеро?

Начальство постучало костяшкой пальца по карте, ничего не ответило.

– Нельзя взрывать его! Это озеро ландшафтное, от него зависит жизнь всех лесов, жизнь Счастливой деревни. Не будет озера – не будет и леса…

Начальство хлопнуло по столу:

– Что за бред! Исполнять!

Гэсан Вандуй стоял неподвижно, старина Вэй бросился его тянуть, но он не двигался с места. Сразу несколько человек навалились и вместе вытолкали его из палатки наружу.

Старина Вэй осторожно сказал:

– Люди Счастливой деревни так думают, если новость разойдётся, они могут…

– Они могут! Они могут… Они могут – что? Орудие диктатуры – для чего?! Ты же начальник полиции, разве может быть начальником полиции человек, который так говорит?

Старина Вэй опустил голову и больше ничего не говорил.

Сразу же за этим начальство объявило, что, в соответствии с предложением инженера Вана, все отряды по борьбе с пожаром передислоцируются наверх, на участок выше озера, там немедленно учреждается передовой командный пункт с местом расположения в точке подрыва. Начальство лично возглавит руководство передовым командным пунктом, заместителем начальника командным пунктом будет синий комбинезон девушки Янцзинь, старина Вэй назначается координатором.

Тут начальство сказало:

– Погодите-ка, есть ещё этот местный командир взвода народного ополчения, пусть тоже будет координатором; если в Счастливой деревне снова будут молиться всяким чертям, если будут проблемы, то я с вас двоих спрошу по полной!

Гэсан Вандуй вышел из палатки, но всё не уходил. Все забегали как на пожаре и совершенно забыли про него. Только Янцзинь подошла к нему и сказала:

– Я видела твоего медведя.

Гэсан Вандуй вздохнул:

– Оба мы с ним старики, похоже, что наши дни кончились… – И медленно вытер пот со лба.

Живот скрутило. Там, как говорится, всё так переплетено, если одно что-то болит, то везде сто крат отдаётся. Он сказал:

– Я думаю, он придёт за мной…

Под ложечкой отпустило, Гэсан Вандую захотелось говорить, и Янцзинь как раз была рядом, поэтому он обратился к ней:

– Ты знаешь, что Доржи умер?

– Его же арестовали?

– Он вернулся, но потом умер.

– Ты его видел?

– Видел, когда он вернулся, он тогда был ещё жив. Он сказал, что должен спасти Счастливую деревню, а потом я его больше не видел.

– Так ты не видел, как он умер?

– Нет. Но я точно знаю.

– Если ты не видел, как ты можешь знать?

Гэсан Вандуй сказал:

– Ну да, может быть и не умер, а только должен был умереть…

После этого его настроение резко изменилось, и он ушёл. Янцзинь осталась стоять, ничего не понимая, а он что-то бормотал сам себе, но она ничего не могла разобрать.

Он говорил: «А может быть ему остался последний вздох, он ждёт, что кто-нибудь из Счастливой деревни придёт взглянуть на него, может, у него потому и глаза раскрыты и не закрываются, ждут, чтобы земляки-односельчане закрыли. Это я сделаю. Может, и мой медведь тоже там, ждёт меня, он мне скажет: эй, приятель, лес-то весь выгорел, мне больше жить негде, вот я и пришёл пораньше, чтобы свести с тобой старые счёты…»

Вот о чём говорил сам с собой Гэсан Вандуй, двигаясь словно ощупью прочь из деревни, туда, откуда надвигался пожар.

Тем временем из штаба выделили командира, собрали большой отряд, дали им рацию, карту, военную палатку, переносные лампы, электрические фонарики, ракетницу, винтовку, пистолет-пулемёт, рупор, походный котёл, крупы, консервов – и отправили к озеру Сэмоцо. В это же время засвистели свистки, заметались треугольные красные и зелёные флажки, колонны одна за другой двинулись выполнять самый свежий приказ – переместиться выше озера.

Очень скоро только потрескивающий и постукивающий в штабной палатке телеграф да несколько пылающих ярким огнём печей, в которых на сковородках переворачивались с боку на бок жарящиеся лепёшки, – вот и всё, что осталось в бурлившей, кипевшей столько дней Счастливой деревне; все эти дни наполненная грохотом техники, потоками людей Счастливая деревня вмиг опустела. Ветер, закручивавший столбы пыли, носил разноцветные обрывки бумаги между палаток. То и дело ветер врывался в палатки, раздувал их, и они от ветра вздымались и опадали, словно это дышит огромный человек, словно целая толпа гигантов по очереди вздыхает со стонами то здесь, то там.

Янцзинь вместе со спецотрядом пошла обратно наверх. Она обернулась и посмотрела назад, на деревню. Она не увидела позади фигуры Гэсан Вандуя, и в душе её мелькнула тень беспокойства. Однако приподнятое настроение отряда скоро передалось ей. Сердце радостно забумкало, как барабан. Тем более руководство позвало к себе, идти рядом, стало задавать вопросы про озеро.

Руководство сказало:

– В этом озере, должно быть, очень много воды?

Она сказала:

– Много-много.

Руководство сказало:

– В озере есть рыба?

Она помотала головой:

– Я не знаю.

– Ну ты слышала, наверное, что другие говорят – есть в нём рыба?

Она снова помотала головой:

– Все говорят, что там в озере пара диких золотых уток, охраняющих Счастливую деревню и леса диких золотых уток…

Старина Вэй подёргал её за рукав:

– Это феодальные суеверия!

Руководство сказало:

– Правильно, это феодальные суеверия, молодёжь новой эпохи не должна в это верить.

Янцзинь выпятила грудь и сказала:

– Я обещаю председателю Мао покончить с феодальными суевериями!

Дорога становилась всё круче, руководство теперь только шумно дышало, больше не задавало вопросов.

Когда начальник замолчал, Янцзинь сразу же вспомнила рассказы о диких золотых утках озера, и стало немного страшно. Только что повысившаяся было сознательность тут же куда-то подевалась.

На середине пути их нагнал Собо с группкой бодро и слаженно шагавших молодых ребят из деревни; забрали и взвалили к себе на спины все большие и маленькие тюки. Руководство тяжело дышало