Лето – пора, когда монархи Европы покидали столицы и выезжали отдыхать на курорты минеральных вод. Для Бисмарка это означало, что он должен был завершать свои дела «на колесах». Курортный сезон начался 19 июня 1864 года, когда король и Бисмарк прибыли в Карлсбад, где до 24 июня вели переговоры с Францем Иосифом и Рехбергом. На следующий день был объявлен перерыв на лондонской конференции, которая так и не определила судьбу двух герцогств. Британцы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь своим датским союзникам. Французский посол заметил по этому поводу: «Они отважно отсиделись в кустах»136. 27 июня Бисмарк написал сестре: «В политическом отношении все идет настолько хорошо, что я начинаю нервничать, pourvu que cela dure » [53] . Сегодня получил новости о том, что Англия будет вести себя мирно»137. В действительности Бисмарк затеял грандиозный международный переворот и прекрасно это осознавал.

Пока у него все получалось. 8 июля новое датское правительство прекратило борьбу и запросило мира. Через неделю Роон предупредил Бисмарка: если придется торговаться, то возвращение Дании оккупированных земель должно быть компенсировано «передачей союзникам герцогств»138. Проведение переговоров намечалось в Вене, и в день отъезда, как Бисмарк сообщал Иоганне, король, растрогавшись, горячо поблагодарил его, приписав ему все завоевания, которыми Господь удостоил Пруссию, и сказал: «Постучите по дереву!»139 Бисмарк приехал в Вену пораньше, чтобы побеседовать с Рехбергом до прибытия датской делегации140. Он нашел время и для того, чтобы на следующий день навестить Мотли с семьей. Мэри Мотли сочинила целое послание дочери о прекрасном вечере, проведенном с Бисмарком:

...

Я процитировал это письмо более подробно, потому что оно, на мой взгляд, наглядно свидетельствует о том, каким обаятельным человеком был Бисмарк для своих современников. Они буквально влюблялись в него, очарованные его манерами, блистательностью и, не в последнюю очередь, сердечностью. В холодном и угрюмом Бисмарке, нарисованном Гольштейном, существовала и другая индивидуальность: душевная, заботливая и нежная, и эта другая сторона его незаурядной натуры, отмеченная восторженной Мэри, тоже участвовала в формировании карьеры.

В то самое время, когда Бисмарк вел переговоры с Рехбергом в Вене, Дизраэли прогуливался со своим другом российским послом Брунновым, обсуждая с ним невероятные успехи Бисмарка. Я привожу повествование Дизраэли из книги Монипенни и Бакла:

...

Переговоры во дворце Шёнбрунн напомнили мне семейную игру «Монополия», в которой участники совершают и большие и маленькие сделки. Что ты мне дашь за Трафальгарскую площадь? Рехберг прекрасно знал, что Бисмарку нужны оба герцогства, а Бисмарк давал ему понять, что взамен он получит Милан. Утром 24 августа Рехберг представил монархам и их свитам проект именно такого бартера, как выразился Пфланце, «с конфузящей всех ясностью». Франц Иосиф без экивоков спросил Вильгельма: действительно ли он хочет аннексировать герцогства? Поколебавшись, смущенный Вильгельм ответил, что «у него нет прав на герцогства, и поэтому он не может на них претендовать»143. Он дал абсолютно тот же самый ответ, который вызвал недовольство Бисмарка ранее на коронном совете.

7 сентября 1864 года Герсон Блейхрёдер в письме барону Джеймсу де Ротшильду изложил содержание своего разговора с Бисмарком об австрийско-прусских отношениях. Бисмарк, видимо, хотел, чтобы Ротшильды передали соответствующую информацию французам:

...

Летом 1864 года Франция начала переговоры о создании зоны свободной торговли между империей и Германским таможенным союзом, контролируемым Пруссией ( Zollverein ). Рехберг предложил, что центральный Европейский таможенный союз мог бы стать естественным продолжением существующего общего рынка, контролируемого Пруссией. Прусский ландтаг, прусское государственное министерство и малые германские государства выступили в поддержку договора с Францией, что подрывало усилия Рехберга по налаживанию сотрудничества с Пруссией.

Бисмарк разозлился. 22 сентября 1864 года он написал Роону из Рейнфельда, поместья жены:

...

Бисмарк зря волновался. Вскоре в Вене был подписан мирный договор, статья 3 которого гласила:

...

Обстоятельства вновь благоприятствовали Бисмарку. Пруссия уже фактически аннексировала Шлезвиг, а Австрия держала в Гольштейне армию – на расстоянии в сотни километров от своих границ и на территории, абсолютно для нее бесполезной. Тем временем в Вене Рехберг лишился должности, и император назначил на его место графа Александра фон Менсдорфа-Пуйи (1813–1871), бравого кавалерийского генерала-орденоносца. Рехберг, несмотря на все его недостатки, все-таки прошел школу Меттерниха и был неплохим дипломатом. Менсдорф, человек очень богатый и имевший связи с английской королевской семьей по линии своей матери Софии, герцогини Саксен-Кобургской, абсолютно не годился на пост министра иностранных дел. Вдобавок ко всему, вступив на этот пост, он, похоже, растерял всю свою смелость, превратившись в «рохлю, вздрагивающего при каждом чихе в придворных кругах»147. И этому обаятельному, но совершенно несведущему и инертному существу предстояло противостоять величайшему игроку в истории дипломатии. В летописи некомпетентности австрийской дипломатии XIX столетия вряд ли сыщется более неудачное назначение.