— Пожалуй, с вами мне говорить не о чем, так как выслово в слово повторяете то, что я уже слышала от ваших предшественников. Мнеэто по меньшей мере скучно. Поверьте, вскоре с вами произойдут точно те жеметаморфозы, что и с прошлой парой: Костя перестанет считать меня коварнойзлодейкой, а Стас потеряет сегодняшнюю влюбленность. Мне же нужно хорошенькоподумать, что с вами делать. С одной стороны, вы ничего предосудительного несовершили, с другой — вы копии государственных преступников… Пока я и моисоветники будут решать этот непростой вопрос, вам придется посидеть в камере.Уведите их, — махнула она страже.

Я-второй попытался вырваться, крича при этом:

— Мы не сделали тебе ничего дурного! А вот тыпоработила нашу планету!

А Смолянин, увидев, как нас поволокли из зала, заверещал:

— Не трожьте пацанов! Кто тронет, тому пасть порву!

— Уведите этого ластоногого тоже, — скомандовалаЛеокадия и осталась наедине с Кубатаем. Дальше беседа протекала так.(Восстановлено по его рассказу.)

— Кто ты, загадочный незнакомец? — спросилапринцесса томно. Высокий усатый мужчина явно будоражил ее воображение.

— Я — человек с планеты Земля, джигит Кубатай изславного осетинского рода, — ответил тот. — Экс-генерал-прапорщикДепартамента по Защите Реальности, укротитель пингвинов на Венере, настоящийрусский баян и покровитель златошвеек.

— О, как ты многогранен, чужестранец, — произнеслаЛеокадия с дрожью в голосе. — А что с твоей фигурой? И что за странный натебе наряд?

— Наряд мой, как никакой другой, удобен для человека вмоем положении. Ведь я — беременен, милая девушка. Ношу я плод любви подсердцем осетинским.

— Как?! — вскричала принцесса. — Но ведь тымужчина!

— О да, — ответил тот. — Еще какой. Но этоменя не останавливает. — Леокадия внимала ему, широко открыв глаза. —Скажите, о милая девушка, — продолжал он, вдохновляясь, — разве этосправедливо, что одна половина человечества способна наслаждаться радостямиматеринства, а другая нет?

— Но так распорядилась природа, — заметилапринцесса.

— Но мы — люди. Мы — хозяева нашей природы,не так ли? Природа распорядилась так, чтобы мы ходили со скоростью пять километровв час, а мы летаем быстрее света. Природа велит нам ходить голыми и жить влесу, но мы носим одежды и строим дворцы.

Ты женщина. Зачем же ты в шелках?

Ведь цель одежды — только чтоб не зябнуть,

А эта ткань не греет, так тонка.

Сведи к необходимости всю жизнь,

И человек сравняется с животным.

Так рассудил поэт Вильям Шекспир.

И я скажу: коль скоро я изведать

Хочу и боль, и радость материнства,

Меня не остановит глупый факт

Непринадлежности к какому-то там полу!

Кубатай замолчал. Леокадия встрепенулась и закрыла рот.

— Да, — сказала она. — Твое решение достойноуважения и восхищения. Я постараюсь сделать все, чтобы все вы поскорее вышли насвободу. Однако лицам, незаконно вторгшимся на территорию суверенной планетыЛеокады, предписано пройти массу формальностей… Я попытаюсь что-нибудь сделать.Я все-таки принцесса, — кокетливо напомнила она. — А у тебя,чужеземец, есть шансы, ты меня поразил…

— Шансы на что? — не понял Кубатай.

— Мы обсудим это позже, — уклонилась от ответаЛеокадия. Пока отдохните с дороги. В таком положении это особенно необходимо.Стража! — хлопнула она в ладоши. — Уведите его к остальным.

Когда Кубатай пересказал эту беседу сокамерникам,Стас-второй с нескрываемой ревностью заметил:

— Похоже, Леокадия на тебя запала…

— Да брось, Стас, не может быть, — жеманно махнултот рукой.

— Запала, запала, — уверенно повторил Стас. —Ну что ж, так тому и быть. Тем более что речь идет о судьбе человечества. Есливы поженитесь, ты ее уговоришь снять с Земли чары подобрения. (Вот какойвсе-таки смышленый у меня брат. С ним-то, со Стасом-вторым, Леокадия неразговаривала на тему освобождения от подобрения мира принца…)

— Но я не могу! Я несвободен! — воскликнул Кубатайи постучал себя по животу. — Меня Марьюшка ждет!.. Возможно.

— Марьюшка ждет и еще подождет, — цинично заявилСтас-второй. — Надо планету спасать. Да и вообще, сравнил. Какая-то тамМарьюшка или принцесса!

— Джигиты не продаются! — вскричал Кубатай. —Что бы ты понимал, малец!

— Да ладно, ладно, перестаньте, — стал ихуспокаивать я-второй. — Ничего же еще не ясно. Вот будет ясно, тогда ибудем решать, как быть.

Точку в споре поставил Смолянин:

— В натуре чувак дело бакланит.

Сразу после обеда принцесса в сопровождении всех пяти Олдейлично посетила нашу тюрьму. Чтобы она могла разговаривать одновременно со всеминами, нас со Стасом временно перевели в камеру с дверью напротив камеры нашихдвойников и Кубатая со Смолянином.

— Я хочу, чтобы вы поняли, — началапринцесса, — я не считаю вас врагами. И я стараюсь сделать все, что тольковозможно для вашего освобождения. Но поверьте, мое положение не упрощает, аусложняет задачу. Любой из подданных мог бы пытаться обойти закон, я же —само воплощение его.

— Отмазки, — пробормотал из-за решетки Смолянин.

— Но, к моей радости, — проигнорировав егореплику, продолжала Леокадия, — у вас есть и другие могущественныедрузья. — Мы насторожились. — Начну издалека. Много-много лет назад,когда представители Леокады впервые прибыли на планету Соло, нравы на нейцарили дикие и грубые…

— Нам помогают злувы! — радостно прошептал Стас.

— Однако многое в обычаях и традициях ееобитателей, — говорила Леокадия, пропустив его слова мимо ушей, —импонировало нам. И прежде всего их понятия о чести и благородстве. Нам удалосьнайти с ними общий язык, даже подружиться и подкорректировать их эстетическиевзгляды, не применяя то, что вы называете «подобрением». Надо отдать должноемоей бабушке, это она, будучи принцессой, сумела провести в законе специальнуюпоправку, и с тех пор вопрос о «подобрении» жителей планеты Соло ежегоднообсуждается в парламенте и ежегодно им предоставляется отсрочка с правомучастия злувов в турнире…

— Принцесса, очень длинно, — набравшись смелости,сказал я.

— Да, действительно, — согласилась она. — Вамэто все ни к чему. Скажу главное. Раз в десять лет злувы проводят на своейпланете конкурс с озорным названием «Рваная клизма». Думаю, не нужно вамобъяснять, что нужно было сделать сильнее всех, чтобы порвать ее…

— Пукнуть, — не удержался Смолянин.