Если бы арабы относились к новообращенным иранцам как к равным, возможно, смешение двух народов стало бы возможным, но в сложившихся обстоятельствах они взрастили врага в своей собственной среде. Вместо того чтобы изгладить различия, ислам акцентировал их. Он воскресил иранцев, дал им внутренний стержень и вложил в их руки оружие против их господ. Ибо падение арабской власти произошло не из-за жителей Маверранахра, которые оставались иранцами и враждебными арабам, но из-за перешедших в ислам хорасанцев. Сам ислам стал исходным пунктом их борьбы с первыми. Именно ислам объединил их с теми арабами, которые, опираясь на теократические принципы, противостояли правлению Омейядов. Именно арабы первыми разбудили и организовали мавали.

Консервативный ислам ставил джамаат превыше всего и подразумевал согласие с правительством и подчинение ему. Революционный ислам противопоставил существующему порядку идею теократии и предложил людям сражаться за Бога против Омейядов и их чиновников, за справедливость и закон против неправды и насилия. На востоке хариджиты упоминаются нечасто, но даже там они имели большее влияние, нежели позволяют предположить те скудные сведения о них, которыми мы владеем. Хариджит Шайбан ибн Салама со своими многочисленными последователями не мог просто возникнуть из ниоткуда, как якобы это произошло. Более того, мурджииты сыграли еще более важную роль и во главе с аль-Харисом ибн Сурайджем оказали весьма значительное влияние на историю. Хариджиты, как и мурджииты, в принципе не признавали различий в исламе между арабами и иранцами, но в конце концов и те и другие полностью отошли на задний план перед шиитами, которые вскоре распространились по всему Хорасану и стали решающим фактором.

Центром шиизма как теократической оппозиции вообще был Ирак, но именно из Ирака Иранский Восток был завоеван и колонизован, и даже позднее связь между ними активно поддерживалась. Новый поток переселенцев непрерывно продолжал поступать из Ирака в земли Окса, причем он состоял не из самых миролюбивых людей. Наместники Омейядов в Ираке, особенно Зияд и аль-Хаджжадж, по-видимому, переселяли опасные элементы из Куфы и Басры в Хорасан, чтобы воспрепятствовать их планам ведения священной войны. Важно отметить, что аль-Хаджжадж держал сирийцев вдали от нее, чтобы они не заразились злым духом. Нетрудно понять, что у нас нет точной информации о подъеме шиитов в Хорасане; семя прилетело по воздуху и упало в землю. Однако, насколько широко там были распространены симпатии к шиитам, можно понять из того факта, что после злополучной попытки восстания Зейда ибн Али в Куфе его сын Яхья получил совет отправиться в Хорасан и последовал ему. Правда, он пал в битве с правительственными войсками, но его мученический конец вызвал общее возмущение, так что всех мальчиков, родившихся в том году в Хорасане, якобы назвали в его честь. Абу Муслим знал, что ему предстоит, когда взял на себя роль мстителя за Яхью. Тем самым он задел струну, которая нашла отзвук повсюду. Даже ибн Муавия ибн Джафар думал, что найдет надежное укрытие в Хорасане. Он, безусловно, ошибся в Абу Муслиме, для которого мертвый Алид был полезнее, чем живой, и который велел тайно его убить. Но даже Ибн Муавия долго почитался в Хорасане как мученик, и его могилу часто посещали как святилище.

Если бы арабы в Хорасане держались сплоченно друг с другом и правительством, шииты, конечно, не смогли бы разорвать эту связь, но как они не хотели делить власть с мавали, так они не давали владеть ею и друг другу. Должности и прибыльные места, которые раздавали правители, были источником и причиной яростной зависти между племенами. Так называемая асабийа была хронической болезнью арабов, и в конце концов, когда трон Омейядов зашатался, произошло ее обострение, как мы уже видели выше. Такое положение дел было выгодным для особой группы шиитов, в союзе с которыми были Аббасиды, так как они отделились от Алидов и удалились из Медины, где не могли соперничать с ними, в Хумайму, что в гористой местности между Сирией и Аравией (Аш-Шарат)[264].

У шиитов было два главных течения, которые, конечно, не везде можно было четко различить: одно умеренное, отличавшееся от обычного ислама только тем политическим принципом, что халифат принадлежит династии пророка, и второе радикальное с одним своеобразным догматом, совершенно чуждым изначальному исламу. Экстремисты находили себе разные именования, выражавшие лишь незначительные оттенки смысла. Сначала они назывались сабаитами. По Сайфу ибн Умару, эти сабаиты с самого начала были корнем всех зол и бед в истории теократии, убийцами Усмана и зачинщиками междоусобной войны, основателями революционной хариджитской партии и виновниками саморазрушения ислама. В действительности они впервые достигли своего исторического значения при Мухтаре, хотя существовали и раньше. Их родиной была Куфа и ее окрестности. В их число входили не только арабы, но в основном они фактически состояли из мавали. Они верили в учение Ибн Сабы о возвращении духа в разных телах, особенно духа пророка в его наследниках. Это их три главные характеристики. Сабаитов отвергли видные Алиды, потомки дочери пророка Фатимы, которые придерживались принципов старого ислама и арабизма, и поэтому они прибились к сыну Али от второго брака, которого по матери называли Ибн аль-Ханафия, и он позволил им сделать его своим идолом, который требовался им в соответствии с их учением. Это не имело значения, что он бездействовал и оставался на заднем плане, ведь, по сути, для их целей им было все равно, жив он или мертв. Какое-то время говорили, что он не умер, а пребывает в уединении на горе Радва у Медины, готовый выйти на свет в нужный миг, но потом его сына Абдуллаха Абу Хашима, столь же малозначительного, как и он сам, стали считать его наследником и новым имамом. С Зейдом ибн Али ибн Хусейном экстремисты из Куфы не получили того, на что рассчитывали. Затем Абу Хашим перебрался в Хумайму и там объединился с Аббасидами[265]. Умирая в 98 году от хиджры, он, как рассказывают, открыто заявил в своей последней воле, что передает имамат Аббасиду Мухаммеду ибн Али.