— Я. Не. Боюсь, — упрямо чеканю я.

Почти…

— Ри, ты даже для дипломатических писем в Озаран делала меньше черновиков, чем сейчас. Если память мне не изменяет, справлялась за две-три версии — это с учётом моих придирок. А тут речь идёт о наших подданных и по совместительству — понятных тебе менталистов. Двадцать один вариант письма — это уже… мягко говоря, странно.

— Менталисты в общении сложнее ледяных драконов!

Ожидаю, что он с этим согласится и сошлётся на собственный опыт общения со мной, после чего можно будет увести разговор в сторону и…

— В десять раз? — скептически уточняет задравший бровь Элор. Откинувшись в кресле, он наблюдает за мной со своего рабочего места. — Даже мне так не кажется. Так что моё предложение в силе: признай свой страх, и я доставлю тебя на место для разговора.

— У нас ещё много дел…

— Ри, у нас два королевства, это значит, что у нас всегда будет много дел. Предлагаешь нам из-за этого отказаться от личной жизни?

Элор прав, но и мне есть чем ответить:

— Сейчас моё общение со слугами семьи — не первостепенная задача, встречу можно отложить.

— Ты уверена, что эта ситуация неопределённости тебя не отвлекает? Неужели ты совершенно не думаешь об этом? Не возвращаешься мыслями к дорогим тебе людям? Не знаю, как ты, а если у меня есть неопределённость в личных отношениях, это сказывается на остальной деятельности.

Несколько мгновений мы смотрим друг другу в глаза.

— В практику менталистики, — почти осторожно начинаю я, — входит обучение концентрации. Если менталист не может отвлечься от эмоций и сосредоточиться на деле — он плохой менталист.

— Это всегда так? — недоверчиво уточняет Элор. — Вы всегда можете отказаться от эмоций?

— Лучшие из нас, — поправляю я. — Только лучшие.

К сожалению, в том, что касается Элора и… Халэнна я далеко не лучшая. Наоборот: я удручающе плохо справляюсь с чувствами, касающимися их.

Глубоко задумавшийся Элор дёргает уголком губ:

— Не думал, что ты можешь… м-м, назвать себя плохим менталистом, дорогая моя, — на последней фразе он улыбается. — Нет, это даже забавно.

Отвечаю хмурым взглядом.

— Не сердись, — отмахивается Элор. — Просто ты с таким серьёзным видом это произнесла, что, не будь я знаком с менталистами и тобой, поверил бы. Ри, милая… Я видел сдержанных и не очень менталистов, но я не встречал совсем отстраняющихся от эмоций. Любого можно довести, а значит, твоё утверждение немного нереалистично. То есть, как агитация или воспитательный элемент, оно недурно, но… м-м. — Взгляд Элора странный: тёплый, но… смотрит он словно на ребёнка. — Ри, это просто невозможно. Ты можешь полностью подавить эмоции из-за этой ситуации только в двух случаях: если тебе эти люди относительно безразличны. Или если ты применишь какие-нибудь техники для исправления своего состояния.

— Не веришь в самодисциплину? Ладно, не верь, но почему ты думаешь, что я на себя ничего не применила?

— Тогда ты сходила бы на встречу, просто чтобы отвязаться от меня. Ты же иногда уступаешь мне только чтобы не спорить.

Вскидываю брови. И да, возмущение мешает мне высказаться примерно с минуту. Справившись с оторопью, я позволяю негодованию прозвучать в голосе:

— А ты, значит, знал, что на самом деле я против, и нагло пользовался ситуацией?

— Но ты же соглашалась, — разводит руками Элор с самым невинным видом и почти сразу опасливо отодвигается. — Только не кидай в меня ничего.

— Я не собиралась.

— А мне показалось обратное.

— В этом кабинете нет бесполезных вещей, которые можно было бы без сожалений разбить о тебя. Так что я не собиралась.

Любую разбитую вещь можно было бы восстановить магией, но Элор благоразумно не оспаривает мои слова, наоборот:

— Похоже, мне повезло.

Умеет же общаться, когда хочет.

Предположив, что на этом обсуждение моей трусости в отношениях завершится, я возвращаюсь к черновику. И чуть не вздрагиваю от того, как громко отодвигается кресло Элора. Поднявшись, он прихватывает кресло и со скрипом ножек по полу тащит к моему столу.

Ставит своё кресло рядом с моим.

Усаживается.

Наклоняется, опуская голову мне на плечо. Рыжие кудри щекочут щёку, а по телу разливается тепло — Элор очень горячий.

— М-м? — тяну я, обозначая недоумение его поведением.

— Неудобно писать? — ласково интересуется Элор, и в этой ласковости скрывается… нет, не издёвка, но насмешка точно.

— Разумеется, неудобно!

— Это хорошо. Надеюсь, так ты быстрее закончишь сей шедевр эпистолярного жанра и согласишься телепортироваться в Эрграй. Не подумай, я не считаю переписку с менталистами бесполезной, но, как ты правильно заметила, у нас много дел.

Ладно, пусть лежит и саботирует: не так уж он мешает, чтобы из-за этого спорить.

Так что я снова берусь за черновик.

Слова… не идут.

В чём-то Элор прав: даже менталисты не всегда способны контролировать эмоции. Особенно после того, как их основательно растормошили. Элор мои растормошил. Мысли о моих людях, о том, что они переживают, как относятся ко мне, как мне с этим жить — это всё действительно отвлекает, несмотря на всю бессмысленность этих переживаний (они же ничего не решают! Так зачем?).

Но и общение с менталистами не так просто. Не только из-за своих эмоций я сомневаюсь в подобранных словах: менталистов Нового Дрэнта надо и отблагодарить, и простимулировать на новые свершения, и при этом выразить всё так, чтобы это нельзя было представить как обещание определённых преференций. При этом наградить менталистов ещё чем-нибудь обязательно придётся. Но в статусе королевы это проще: титулы, земли, должности, ордены, деньги — немало вариантов. Жаль, менталисты хотят совсем иного, и мне придётся извернуться, наградив их так, чтобы они сочли это достойной наградой, а не откупом из-за их обманутых ожиданий.

Нетривиальная дипломатическая задача. Увы, Элор в этом не помощник. На несколько мгновений застываю, представив его «награду»: стоит он такой прекрасный в лучах солнца на крыльце дворца перед толпой менталистов и объявляет: «Ну, я сначала хотел вам головы пооткусывать во избежание всякого, но вы хорошо себя показали, так что откусывать ничего не буду. Это и есть ваша награда!»

— Кажется, я догадался! — бодрый голос в ухо нарушает неожиданно яркую картинку.

— О чём? — морщусь я, с ужасом осознавая, что неплохо было бы решить проблему с наградами так просто, по-Элоровски.

— Понимаю, почему ты никак не можешь написать письмо менталистам!

— И почему же? — поддаюсь я: если Элор захотел пошутить, он пошутит, даже если повода ему не давать, просто он этот повод создаст — не надо создавать для этого повод.