арабского образования и культуры, его дальнейшая судьба должна была иметь решающее значение для всего региона и наших интересов в нем. В феврале 2011 года в Каире начались массовые протесты против президента Хосни Мубарака, который правил страной в течение тридцати лет и неизменно поддерживал нашу политику. Но теперь он и его режим оказались в центре всеобщего недовольства и протестов.

Мне казалось, что теперь мы должны быть взвешенными в своем подходе. В отношении Египта я считал, что нам необходимо использовать тихую дипломатию, чтобы призвать к созданию инклюзивного правительства. Наше политическое руководство разделилось во мнениях относительно того, как поддержать египетский народ, не бросив Мубарака под автобус, однако в начале февраля президент Обама выступил против египетского президента, настаивая на том, что в Египте «мы на правильной стороне истории». Поизучав немного историю и обнаружив, что события в ней, хорошие и плохие, «написаны» как добрыми, так и злыми персонажами, я не очень верю в идею о том, что книги по истории, которые еще предстоит написать, каким-то образом дадут жаждущим арабам то, чего они так страстно желают сегодня.

Однажды вечером, во время бурного захвата площади Тахрир в Каире в январе 2011 года, мне позвонил генерал Сами Анан, командующий египетскими вооруженными силами. Он находился в Вашингтоне, но должен был возвращаться в Египет. Его коммерческий рейс из Нью-Йорка вылетал через четыре часа. Я встретил его на базе ВВС Эндрюс в порывистую и прохладную ночь, и мы поговорили перед тем, как я посадил его в военный самолет, чтобы вовремя доставить в международный аэропорт им. Кеннеди.

— Спасибо, — сказал он. — Как военный военному, я обещаю вам, что мои солдаты не будут стрелять в своих египетских собратьев.

Он оказался верен своему слову. На улицах начались беспорядки, но египетские военные оставались в стороне, а Мубарак был отстранен от власти в результате бескровного переворота.

Теперь результаты диктовались политической ситуацией. На протяжении десятилетий Мубарак допускал существование только одной оппозиционной партии — «Братьев-мусульман», тем самым укрепляя свою власть, демонстрируя выбор: либо он, либо радикальные «Братья». Сейчас же их дисциплинированная организация позволила им прийти к власти в результате революции без лидеров.

На моих встречах в Каире с видными египтянами, как при власти, так и вне ее, они были в ярости от политики «Братства», которая включала в себя антихристианские декреты и разрешение на брак для девятилетних девочек. «Братство» быстро растеряло благосклонность народа. В ходе крупнейших в мировой истории общественных демонстраций двадцать миллионов египтян вышли на улицы и провели нечто похожее на общенациональный плебисцит. Через год египетская армия отстранила «Братство» от власти, и в результате несовершенных выборов президентом был избран ее военачальник.

Понятно, что египетское правительство, в котором доминировали военные, не соответствовало нашим идеалам. Но если бы представители армии не вмешались в ситуацию, когда двадцать миллионов египтян потребовали отстранения «Братьев-мусульман» от власти, призрак распада страны был бы очень грозным. Однако ценности «Братьев» сделали их нашим неизменным противником, поскольку в конечном итоге они в большей степени ограничивали права египетского народа, что стало очевидным в результате подавляющего неприятия обществом их правления. Когда мы отправляемся за границу, наш самый благородный инстинкт — отстаивать демократию — должен руководствоваться благоразумием и смирением: понять нашу собственную политическую жизнь порой очень трудно, но надеяться на полное понимание политики другой страны — откровенная фантазия.

В это неспокойное время в своих частых поездках я действовал по трем направлениям. Во-первых, я заверил наших традиционных друзей в том, что мы вместе с ними защищаем их безопасность от террористической угрозы, которая не дает покоя. Во-вторых, я дал понять, что мы не потерпим никакой угрозы иранского вторжения, нарушающего их территориальную целостность. В-третьих, я поддержал усилия наших послов и призвал региональных лидеров быть отзывчивыми и учитывать интересы всех своих народов. Я рассматривал все это как выигрыш времени для того, чтобы они могли провести реформы в соответствии с «несущей способностью» своих обществ.

Сотрудничество тоже происходит со скоростью доверия. Не знаю, сколько десятков тысяч миль я проехал во время «арабской весны». Беседы с арабскими лидерами, гражданскими или военными, обычно начинались с перечисления жалоб на американское руководство; частым рефреном звучало: «Мы любим американцев, но ненавидим вашу внешнюю политику». Я думаю, что американцам читают больше лекций о наших недостатках, чем любому другому народу, потому что от нас ожидают бóльшего. Я наслушался их сполна. Моим железным правилом было никогда не молчать, давая тем самым понять, что я согласен с любой критикой политики моего главнокомандующего. Однажды, во время визита в одно из королевств региона, совершенное после свержения Мубарака, правящий монарх начал резко критиковать нашу политику.

— Ваше Высочество, — наконец перебил я, — моя верность моей стране и моему главнокомандующему, президенту Обаме, абсолютна. И я не стану молча соглашаться, когда их критикуют! Я здесь, чтобы помочь обеспечить безопасность вашего королевства. Я реализую последние шестьсот метров американской политики; поверьте, я знаю, как это сделать, и я это сделаю. Там, где наши интересы пересекаются, ваши проблемы — это мои проблемы. И здесь я ищу их пересечения, чтобы помочь.

Он откинулся на спинку кресла и с минуту смотрел на меня, а его советники молчали. Затем он улыбнулся, и у нас состоялся долгий и обстоятельный разговор. К тому, чтобы найти время выслушать других и найти общий язык, коротких путей не существует.

Некоторые ответы поражали воображение. В Объединенных Арабских Эмиратах наследный принц Мухаммед бен Заид и его военные были настолько тверды в своей приверженности борьбе с терроризмом, что мы в СЕНТКОМе называли ОАЭ «маленькой Спартой». Когда несколько союзников по НАТО выводили войска из Афганистана из-за внутреннего политического давления, наследный принц прислал дополнительные эмиратские истребители F-16 и спецназ, сняв с американских военных нагрузку по восполнению уходящих сил. Такие друзья, как ОАЭ, поддерживали нас, когда мы в них нуждались, даже когда наша страна приводила их в замешательство или разочаровывала. Ни одна страна в одиночку не может обеспечить свою безопасность. Когда между друзьями возникает напряженность, необходимо приложить чрезвычайные усилия, чтобы удержать этих друзей рядом. Вашингтон подталкивал страны к более быстрому переходу к инклюзивному правительству, не получая при этом откровенных и объективных оценок от наших наиболее осведомленных дипломатов, которые могли бы предостеречь от слишком быстрого движения и срыва реальных изменений, которые были необходимы. Дружественные страны, которые поддерживали нас, стали сопротивляться реформам, на которые в другом случае они могли бы пойти.

В Иордании как всегда решительный король Абдулла непоколебимо стоял на нашей стороне.