Приняв командование, я сказал министру Гейтсу, что предоставлю ему свое независимое суждение о прогрессе и проблемах, зная, что для этого мне понадобится сбалансированная оценка рисков с учетом сторонних взглядов. Возможно, я и наши боевые командиры в той стране были слишком близки к людям и их проблемам, хватаясь за каждый успех как за знак приближающейся победы, пусть даже и кратковременной. В конце концов, в наших военных жестко заложен дух исполнительности и служебного рвения, иначе мы не смогли бы справиться с тем, что требует от нас война. Кроме того, в результате повторных командировок некоторые из наших проверенных в боях командиров прониклись симпатией к афганскому народу, что вполне могло затуманить их рассудок. Я чувствовал, что мне нужен кто-то, кто стоял бы в стороне и сканировал горизонт. Двадцатью годами ранее, во время «Бури в пустыне», я впервые направил опытных офицеров для наблюдения за ходом сражения и составления отчетов вне своего непосредственного подчинения. Это были мои «подзорные трубы» или группа «Джульет». Теперь же, на стратегическом уровне, я обратился к трем опытным, проницательным друзьям: Дэвиду Брэдли, главному редактору журнала The Atlantic; генералу сухопутных войск в отставке Джеку Кину и моему старому наставнику, генералу морской пехоты в отставке Тони Зинни. Я знал, что они безоговорочно скажут мне то, что посчитают правдой. Они по отдельности вылетели в Афганистан, получив разрешение на беседы с командирами и военнослужащими всех степеней, и по возвращении предоставляли мне свои индивидуальные оценки наших усилий по борьбе с повстанцами.

Они видели реальный прогресс, шаги в правильном направлении, но предупреждали, что это огромная работа, которая займет много времени. Тони Зинни позже писал, что противоповстанческая борьба «может быть дорогой по стоимости и потерям, требовать большого количества войск, обрушиваться на невосприимчивое население и оказаться неспособной привить постоянные изменения. Покупатель этого продукта должен остерегаться!» После выслушивания их сообщений, у меня появилась возможность встретиться с генералом в отставке Колином Пауэллом. Я рассказал ему о том, что услышал, и он перешел к сути вопроса: «Джим, главный вопрос заключается в следующем: поскольку у вас нет ни сил, ни времени для их закрепления, не окажутся ли все ваши успехи преходящими?» Этот вопрос не давал мне покоя на каждом совещании и во время каждой поездки в Афганистан.

Хотя региональное командование «Восток», подчиненное Армии США, решало самые сложные с точки зрения географии и работы с племенами задачи, именно там я увидел уникальную ценность союзных сил. Король Иордании Абдулла, всегдашний наш союзник, выделил для помощи нам в Афганистане один из своих самых боеспособных батальонов, несмотря на острую необходимость в его наличии у себя дома, на сирийской границе. Командир, полковник Ареф аз-Забен, был находчивым лидером, предлагавшим свежие идеи. Он часто отправлял своих людей в патрули, а его переводчики постоянно информировали его о преисполненных ненавистью посланиях талибов, передаваемых по воздуху в изолированные общины в горных долинах. Используя своих мусульманских священнослужителей, он организовал ежедневную радиопередачу, в которой опровергались неверные толкования Корана фундаменталистами. Программа называлась «Голоса умеренного ислама». Его войска раздавали семьям маленькие радиоприемники, а его священнослужители выходили в эфир, опровергая идеологию талибов так, как это могли сделать только собратья-мусульмане. Во время прямых эфиров со слушателями стало понятно, что талибы теряют свою власть над людьми. Во время патрулирования женщины-военнослужащие в камуфляжных платках активно общались с афганскими женщинами в кишлаках, чего не могли сделать мужчины или немусульмане. Ареф организовал перелет старейшин афганских кишлаков в столицу Иордании, город Амман, где король Абдулла встретил их лично, стоя перед мечетью, — но через дорогу от христианской церкви и на виду у всех. От долин Афганистана до мечетей Иордании прозвучало четкое послание о терпимости.

Начиная с патрулирования пехотинцами уездных кишлаков, «битвы нарративов» во время радиопередач умеренного ислама и заканчивая выступлениями короля в качестве лидера своей веры и своего народа, иорданское подразделение показало себя с наилучшей стороны, придав нашей коалиции, возглавляемой НАТО, не только численность, но и силу.

*****

Основной НАТОвской оперативной уязвимостью для таких наших союзников, как Иордания, и для всех наших сил в Афганистане были убежища террористов, предоставляемые соседним Пакистаном.

В дни после 11-го сентября американские официальные лица настаивали на том, чтобы эта страна присоединилась к нам. Поначалу Пакистан пошел на сотрудничество, но вскоре лидеры этой страны вернулись к двойной игре, предоставив талибам убежище. Когда мы вычищали их из афганских кишлаков, они могли отступить через границу, чтобы зализать раны, отдохнуть, пополнить запасы и выждать время, чтобы вернуться снова. История борьбы с повстанцами учит нас, что врага, который может приходить и уходить, подобно волнам на пляже, дьявольски трудно победить.

Чтобы понять, как мы встряли в такую ситуацию, нам нужно оглянуться назад. В 1949 году, когда закончилась эпоха колониализма, Англия вернула суверенитет преимущественно индуистской Индии и мусульманскому Пакистану, породив эти страны в результате кровавого раздела, унесшего около миллиона жизней. С тех пор обе страны четыре раза повоевали между собой, и у обеих теперь было значительное количество ядерного оружия. Пакистан рассматривает всю геополитику через призму своей враждебности к Индии. Афганистан находится в тылу Пакистана, поэтому пакистанские военные хотят видеть в Кабуле дружественное правительство, не подвластное индийскому влиянию. Именно поэтому после ухода СССР из Афганистана в 1988 году Пакистан поддерживал и снабжал афганское движение «Талибан».

Теперь мы оказывали значительную экономическую и военную помощь и платили большие суммы за провоз товаров в Афганистан. Платежи, которые меня не успокаивали. Пакистан был страной, родившейся без любви к себе, и в его политической культуре активно проявлялись черты саморазрушения. Меня беспокоило, что более 70 процентов логистики НАТО было завязано на один маршрут — через Пакистан. Взглянув на карту, я решил, что нам нужно поменять фигуры на шахматной доске.

Я слышал некоторое недовольство по поводу того, почему СЕНТКОМ не обратил внимания на это слабое звено раньше, и хотя мне хотелось получить честную обратную связь, нам нужно было сосредоточиться на устранении уязвимости, а не ныть о проблеме. Я очень доверял нашим снабженцам, поручив им работать с нашими дипломатами и разрабатывать альтернативные варианты поставок. Наши послы и Транспортное командование ВС США рьяно работали со странами, расположенными к северу и западу от Афганистана, чтобы открыть маршруты поставок с севера. Кроме того, я распорядился создать в Афганистане девяностодневный запас всех критически важных предметов снабжения — боеприпасов, продовольствия, медицинских средств и топлива. Северный маршрут был более дорогим, и мне не очень хотелось использовать его, если можно было этого