В записке ничего не было сказано насчет тогочеловека, с которым ей предстояло увидеться, но, наверное, они сами ее найдут. Они…Не было никаких сомнений, кто позвал ее на встречу: люди, похитившие Лёлю. Чегоже они хотят за жизнь дочери? А чего всегда требуют похитители? Денег, конечно.

О боже, но что продавать? Это будет зависетьот суммы. Она отдаст все, все… но тогда случившееся не сохранить в тайне отВиктора. Как он перенесет это? Перенесет ли? Не случится ли так, что, выкупаяжизнь дочери, она погубит мужа?

«Вот если бы сейчас умереть…» – мелькнулатрусливая мысль, но тут же Марина Алексеевна заставила себя отстраниться отбарьера и сделать несколько шагов в сторону: рядом с ней пристроился почитать«Ленсмену» парень в милицейской форме, и она боялась, что это неожиданноесоседство спугнет похитителей.

Было уже три. Три десять… Три пятнадцать… МаринаАлексеевна закрыла лицо руками. Они не придут, не придут. А вдруг, увидев тутмилиционера, похитители поедут в деревню, чтобы изложить свои условия Виктору?У нее так билось сердце, что казалось – вот-вот не выдержит, собьется с ритма,замрет. Что делать? Попросить милиционера уйти? Самой перейти в другое место? Авдруг ее потеряют? Сказано же было – у подземного перехода, на этой стороне…

Она уткнулась лицом в ладони, повторяя просебя два слова, которые твердила последнее время беспрестанно, как молитву:«Господи… Лёля… Господи… Лёля…»

Кто-то тронул ее за плечо. Марина Алексеевнавскинулась и почему-то первым делом взглянула туда, где только что стоялмилиционер с газетой. Его не было! Тогда решилась оглянуться – и увиделачеловека среднего роста в джинсах и мятой футболке вызывающего желтого цвета.Его спутанные седые волосы странно контрастировали с густой черной щетиной,покрывающей щеки.

– Я от Лёли, – хмуро сказал он, шныряявокруг цепким взглядом небольших темных глаз. И резко вытянул руку, останавливаяее стремительное движение: – Спокойно. Она жива и здорова. Дальнейшее будетзависеть от вас. Поезжайте сейчас в город и загляните в почтовый ящик своейквартиры.

И, не успела Марина Алексеевна слова молвить,он кинулся через дорогу наперерез потоку автомобилей, прорываясь к остановкепригородных автобусов. Махнув водителю, чтобы подождал, подрезал уже готовыйотправиться в Богородск 216-й, а потом желтая футболка мелькнула в окне, когдаее обладатель пробирался сквозь толчею пассажиров.

Автобус тронулся, и тут с ошеломленной МариныАлексеевны точно путы свалились. Она метнулась тем же путем, через дорогу, ктакси с зеленым огоньком, которое одиноко стояло на противоположной сторонеулицы, в то время как остальные машины явно демонстрировали свое желание ехатьв город и только в город.

Этот человек был одним из похитителей. Оннарочно отправил ее в обратном направлении, чтобы без помех скрыться. А самедет туда, где сейчас находится Лёля! Нужно его выследить!

Повезло – удалось проскочить в паузу междудвумя потоками машин.

– Свободны? – крикнула она таксисту, нотот пожал плечами, глядя не на Марину Алексеевну, а на кого-то, стоящего позадинее.

Она обернулась и увидела того самого молодогомилиционера, который совсем недавно читал «Ленинскую смену» рядом с подземнымпереходом.

Это было как подарок судьбы!

– Скорее! – Она умоляюще протянуларуки. – Поедемте со мной! Мою дочь похитили, один из них только что уехалбогородским автобусом. На такси мы их догоним!

– Пройдемте в нашу машину, – не моргнувглазом, словно ему каждый день предлагалось преследовать похитителей, сказалмилиционер.

– Ой, спасибо, спасибо вам… – Она елесдерживала слезы.

Машина ГИБДД стояла в «кармане», подприкрытием «пазика», с шофером которого разбирался маленький белобрысый инспектор.Читая мораль провинившемуся, он то и дело тыкал его в плечо полосатым жезлом, итот, поминутно собираясь что-то выкрикнуть в свое оправдание, немедленноумолкал.

– Садитесь, – сказал милиционер с газетойи открыл перед Мариной Алексеевной заднюю дверцу. Сам устроился впереди, но неза рулем. Водителем был, очевидно, тот, другой, с жезлом, а он, судя по всему,не скоро собирался заканчивать с «пазиком».

– Ой, скорее! – в панике воскликнулаМарина Алексеевна. – Если тот, седой, сойдет на следующей остановке, мыего потеряем!

Милиционер вздохнул:

– Женщина, вам что, жить надоело?

– Да при чем тут я? – воскликнула МаринаАлексеевна. – Дочь уже больше недели как пропала, и вот появился хотькакой-то след! Ради бога, зовите вашего товарища, поедем, умоляю вас!

Милиционер вздохнул:

– Может, хватит, а? Ведь переход в двадцатиметрах от вас, вон, видите? Перешли бы как человек – и не надо было бы сейчасмне эту китайскую лапшу на уши навешивать.

Марина Алексеевна оцепенела на миг, а потомсхватилась за ручку и попыталась открыть дверь. Однако ручка не поворачивалась.

– Другая, – скучным голосом сообщилмилиционер. – Этой окно открывают. Только не стоит осложнять ситуацию, всеравно мы вас догоним. Документы есть с собой? Протокол будем оформлять.

– Вы что? – выкрикнула она, теряя надсобой контроль, и слезы хлынули из глаз. – Там моя дочь… Выпустите, я васумоляю!

– Что за крик? – весело спросил маленькийинспектор, который как раз в эту минуту открыл дверцу и сел за руль. –Переход в неположенном месте? Будем оформлять, женщина, дорогая! Вчера как разна этом месте человек погиб, тоже на автобус бежал, вроде вас, так что теперь сэтим строго!

– У меня дочь… – попыталась выдавить МаринаАлексеевна.

Но инспектор перебил:

– У меня тоже. Тем более надо быть осторожнеепри переходе, чтоб детей не сиротить! Нету документов? Так, давайтепо-быстрому: имя, фамилия, адрес. Проверим через наши каналы.

Она молчала, все еще не веря случившемуся.

– Что, решили побороться? – усмехнулсяпервый милиционер. – Ну и зря. Сами же говорили, надо преследоватьпохитителя дочери, торопили меня, а теперь время тянете.

Маленький инспектор взялся рукой заподбородок, словно пытался вернуть на место отвисшую челюсть.

– Какого еще похитителя? – выдавилошеломленно.

– А-а!.. – устало отмахнулся первый, иинспектор понимающе кивнул.

– Ну, ясно. Кто-то нарушает, потому что насамолет опаздывает, у кого-то теща загибается или банк рушится. А вам, значит,похитителей надо ловить? Н-ну, люди!.. – Он сердито хохотнул.