Чувствуя, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди, иокончательно теряясь от этой завораживающей, манящей улыбки, Джулия поспешносела.

— Твой друг — Доминик Сандини, — торопливо заговорила она,пытаясь выиграть время и хоть немного прийти в себя, — он не умер. Передавали,что ему лучше и он наверняка поправится. — Я уже слышал об этом.

— Да? — настороженно переспросила Джулия. Оставалосьнадеяться, что он услышал сообщение по радио, когда одевался. Если же он узналоб этом от нее, значит, более чем вероятно, слышал и все остальное — все теглупые слова, которые вырвались у нее в минуты отчаяния и страха за его жизнь икоторые были совершенно не предназначены для его ушей. Она выждала немного,надеясь, что Зак все же сойдется на радио, но он продолжал молча наблюдать за,ней се с той же загадочной улыбкой, которая приводила ее во все большеезамешательство.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Джулия, торопливоподнимаясь с дивана.

— Уже лучше. Когда я проснулся, то чувствовал себякартофелиной, запеченной в собственной кожуре.

— Что? А, ты хочешь сказать, что в спальне было слишком жарко?

Зак серьезно кивнул:

— Мне снилось, что я умер и оказался в аду. А когда открылглаза и увидел вокруг языки пламени, то окончательно поверил в это.

— Извини, я не хотела, — невпопад ответила Джулия,напряженно всматриваясь в него.

— Тебе не нужно извиняться. Тем более что я очень быстропонял, что место, где я нахожусь, никак не может быть адом.

Поддавшись его легкомысленному и насмешливому настроению,Джулия расслабилась. Чисто автоматически приложив тыльную сторону ладони ко лбуЗака, чтобы проверить, нет ли температуры, она спросила:

— А почему ты решил, что не можешь находиться в аду?

— Потому что, — совершенно серьезно ответил он, —периодически надо мной парил самый настоящий ангел.

— Наверное, это была галлюцинация, — попыталась отшутитьсяДжулия.

— В самом деле?

На этот раз его вопрос прозвучал отнюдь не насмешливо, а вголосе появился совершенно новый, слегка хрипловатый оттенок. Джулия быстроотдернула руку, но вот отвести взгляд оказалось гораздо сложнее.

— Я в этом абсолютно уверена.

Краем глаза Джулия заметила, что небольшая фарфороваяуточка, стоящая на каминной полке рядом с плечом Зака, сдвинулась в сторону, ипотянулась, чтобы поправить ее, по дороге переставив еще две статуэтки.

— Джулия, — при звуке глубокого, бархатистого голоса с еепульсом стали происходить какие-то странные вещи, — посмотри на меня.

Когда она все-таки заставила себя повернуться и посмотретьна него, Зак очень серьезно, почти торжественно, произнес:

— Благодарю тебя за то, что спасла мне жизнь.

Его слова и взгляд гипнотизировали Джулию, и ей пришлосьпрочистить горло, чтобы унять дрожь в голосе:

— Это тебе спасибо за то, что пытался спасти меня. Вбездонной глубине его глаз шевельнулось что-то такое, от чего сердце Джулиизабилось втрое быстрее, хотя Зак не предпринимал никаких попыток дотронуться донее. Решив, что переключение на какую-то другую, чисто бытовую тему поможет ейвновь обрести почву под ногами, она произнесла:

— Ты голоден?

Но Зак не ответил, упорно продолжая гнуть свою линию:

— Почему ты не уехала?

Поняв, что попытки сменить тему ни к чему не приведут, дотех пор пока он не получит ответы на все интересующие его вопросы, Джулия сноваприсела на диван и, стараясь всячески избегать проницательного взгляда янтарныхглаз, попыталась сосредоточиться на вазе, стоящей в центре стола.

— Не могла же я оставить тебя умирать на морозе после ТОГО,как ты рисковал жизнью, отлавливая меня в ледяной воде, — сбивчиво началаобъяснять Джулия, наклоняясь к вазе, чтобы поправить две шелковые магнолии,которые, как ей показалось, нарушали гармонию букета.

— Тогда почему ты не уехала после того, как дотащила меня додома и уложила в постель?

Джулия постепенно начинала понимать, что чувствует человек,пробирающийся по минному полю. Даже если бы она вдруг набралась смелости ирассказала Заку правду о тех чувствах, которые испытывает по отношению к нему,результат был бы совершенно непредсказуемым. А вдруг он рассмеется ей в лицо?

— Честно говоря, даже не подумала о такой возможности, —неуверенно начала она, но внезапно оживилась, радостно ухватившись за толькочто пришедшую ей в голову мысль, — и кроме того, я не знала, где находятсяключи!

— Они были в кармане брюк — тех брюк, которые ты с меняснимала.

— Но… Но дело в том, что мне в голову не пришло искать ихтам. Наверное, я была слишком взволнованна, чтобы мыслить логически.

— А тебе не кажется это странным, учитывая теобстоятельства, которые привели тебя сюда?

Взяв журнал с края стола, Джулия аккуратно положила егорядом с остальными. Лихорадочно высматривая, что бы еще можно было поправить,она заметила, что хрустальная ваза с шелковыми цветами стоит не по центру, исдвинула ее на пару сантиметров влево.

— За последние несколько дней произошло вообще многостранного, — осторожно начала она, — поэтому мне довольно сложно определить,какое именно поведение следует считать нормальным в сложившихсяобстоятельствах.

На столе теперь царил идеальный порядок, и Джулия, встав,начала поправлять диванные подушки.

— Кажется, у тебя есть привычка наводить порядок именно в темоменты, когда тебя что-то беспокоит, — насмешливо заметил он.

— Не думаю. Я вообще очень аккуратный человек. —Выпрямившись, Джулия наконец подняла глаза и чуть не рассмеялась при виде егонасмешливо-изумленно приподнятых бровей. — Ладно. Признаюсь. У менядействительно есть такая привычка.

Водрузив на место упавшую подушку, Джулия невольноулыбнулась собственным воспоминаниям:

— Однажды, когда я провалилась на экзамене, я сделала полнуюперестановку на чердаке и расположила все стереозаписи братьев и мамины рецептыв алфавитном порядке.

Несмотря на то, что в глазах Зака после ее рассказазаплясали веселые искорки, его вопрос прозвучал совершенно серьезно:

— Неужели я делаю что-то такое, что заставляет тебянервничать?

Джулия с трудом подавила очередной приступ смеха и, тщетнопытаясь сохранить хотя бы видимость суровости, отпарировала: