Джулия была почти уверена в том, что Роб не станетпредпринимать ничего подобного по отношению к ней. Во-первых, положение дочериместного священника служило своего рода «иммунитетом» против такихпоползновений. И тем не менее она все равно не могла пойти на выпускной бал сРобом, несмотря на собственное огромное желание и его горячие заверения в том,что он будет вести себя подобающим образом. Она не могла себе позволитьрисковать собственной безупречной репутацией. Ведь что бы там ни произошло, всяшкола, да и весь город будут уверены в том, что дочь преподобного Мэтисонапополнила обширный список любовных побед Роба Кифера.

А поэтому Джулия отправилась на бал с порядочным и скромнымБиллом Свенсеном, чей папа руководил школьным оркестром. Роб сопровождал ДенизуПоттер — хохотушку и душу любой компании. В тот вечер Роб был провозглашенкоролем бала, и Джулия, пытаясь скрыть горечь под маской высокомерногобезразличия, с завистью наблюдала за тем, как он целует свою королеву, ДенизуПоттер.

В ту ночь Дениза забеременела. И вместо того чтобыотправиться на учебу в колледж, им пришлось пожениться и поселиться в жалкой,обшарпанной однокомнатной квартирке. Весь город знал, чем были вызваны стольвнезапные перемены в судьбах двоих молодых людей. Некоторые жалели Девизу, нобольшинство считали, что она сама виновата во всех своих бедах. Незачем былосвязываться с Робом Кифером.

Как ни странно, Джулия чувствовала себя отчасти виноватой втом, что произошло. Но этот случай также усилил и ее решимость любой ценойизбегать потенциальных неприятностей и скандалов. Так, в колледже онанастойчиво отвергала ухаживания Стива Бакстера, несмотря на то, что он ей оченьнравился. Но для Джулии было гораздо важнее то, что красавец-футболист славилсясвоими любовными похождениями не меньше, если не больше, чем победами нафутбольном поле. Причем Стив, по какой-то непонятной ей причине, в течение двухлет упорно продолжал свои бесплодные ухаживания. Он постоянно оказывался рядомв самый нужный момент. Он обязательно появлялся на всех мероприятиях, гдебывала Джулия, хотя в другой ситуации они вряд ли могли привлечь красавца,спортсмена и донжуана. Таким образом, он всеми силами пытался убедить Джулию всвоих самых лучших намерениях. Они могли часами болтать на разные темы, нотолько в компании, только в окружении людей. В том, что касалось свиданийнаедине, Джулия была непреклонна.

И сейчас, вспоминая прошлое и сравнивая его с безумнымнастоящим и неопределенным будущим, Джулия не знала — смеяться ей или плакать.Все эти годы она не делала ничего, что могло бросить хотя бы малейшую тень наее незапятнанную репутацию. И вот теперь, когда она все-таки решилась сойти спроложенной ею самой идеально прямой дорожки, то не стала размениваться намелочи, которые бы могли вызвать легкие пересуды китонских обывателей. Нет, этоне для нее, язвительно подумала Джулия. Ей недостаточно жалких нарушенийнравственных устоев и Божьих заповедей. Она собирается, ни больше ни меньше,нарушить законы Соединенных Штатов Америки и позволить средствам массовойинформации склонять ее имя в масштабах всей страны. Что они, собственно, уже иделают!

Вспышка мрачной самоиронии миновала, и, окончательнопосерьезнев, Джулия подумала о тех «жертвах», которые совершенно сознательноприносила с тех пор, как стала жить с Мэтисонами. К таковым, в частности,относилось и решение стать учительницей, хотя она могла себе выбрать другую,гораздо более многообещающую карьеру. Но всякий раз получалось так, что за всемаленькие и большие жертвы ей воздавалось сторицей, и она в любом случаеполучала гораздо больше, чем отдавала.

Теперь же у нее было такое ощущение, что жизнь решиланаконец потребовать оплаты всех старых счетов, компенсации за те многочисленныеподарки судьбы, которых она пока ничем не заслужила. Захарий Бенедикт способенна хладнокровное убийство не больше, чем она сама. В этом Джулия была абсолютноуверена. Так же как и в другом — она обязана помочь невинно осужденномучеловеку.

Перевернувшись на бок, Джулия облокотилась на пухлыедиванные подушки и стала наблюдать за языками пламени, весело пляшущими вкамине. До тех пор пока не будет найден настоящий убийца, никто, включая ееродителей, никогда не поймет и не одобрит того, что она сейчас делала. Конечно,как только ее родители поймут, что Зак действительно невиновен, они полностьюодобрят и то, что она уже сделала, и то, что еще собирается сделать. Хотя нет.Конечно, не полностью. Они наверняка бы не одобрили того, что она так быстровлюбилась в совершенно незнакомого человека; если то, что она испытывает поотношению к нему, и есть любовь. И они совершенно точно не одобрили бы еенамерения лечь с ним в постель. А именно это она и собиралась сделать. Теперь,когда отпала необходимость обманывать саму себя, Джулия понимала и принималаэтот факт. Если с предыдущей ночи желания Зака коренным образом не изменились,то она обязательно будет принадлежать ему. Хотя Джулии очень бы хотелосьоттянуть этот момент хотя бы на несколько дней, чтобы получше узнать его.

Единственное, что было в ее силах, — это постаратьсямаксимально оградить себя от ненужных переживаний. А для этого надо быть оченьсдержанной — не совершать и не говорить ничего такого, что сделало бы ее ещеболее уязвимой. В конце концов, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобыпонимать, что до того, как Захарий Бенедикт попал в тюрьму, он вращался в мире,весьма отличном от ее собственного. Этот мир был населен богатыми,талантливыми, искушенными людьми, которые, кроме того, славились своейраспущенностью и полным пренебрежением к каким бы то ни было моральным иэтическим нормам. В свое время она прочитала достаточно статей о нем виллюстрированных журналах и понимала, что человек, с которым ее свела судьба вуединенном доме, затерянном в горах, в свое время владел собственнымироскошными особняками и виллами. Что он устраивал приемы, на которыхприсутствовали не только знаменитые кинозвезды, но и богатейшие финансовыемагнаты со всего мира, члены европейских королевских семей и даже президентСоединенных Штатов.

Захарий Бенедикт не имел ничего общего со скромным,добропорядочным помощником священника маленького провинциального городка.

По сравнению с ним Джулия была наивной и неискушенной, какноворожденный младенец.

Когда Джулия проснулась, было уже начало одиннадцатоговечера. Краем глаза заметив какое-то легкое движение слева от дивана, онаиспуганно встрепенулась.

— Медсестра, которая покидает своего пациента и засыпает надежурстве, не получает полной платы за свои услуги, — сообщил низкий мужскойголос.

«Пациент» Джулии стоял, небрежно оперевшись на каминнуюполку, и, скрестив руки на груди, наблюдал за ней с ленивой улыбкой. С влажнымипосле душа волосами, в кремовой замшевой рубашке, небрежно расстегнутой нагруди и заправленной в желтовато-коричневые брюки, он казался необыкновеннокрасивым и совсем здоровым. К тому же его дано что-то очень забавляло.