«Помню, я подумал: “Почему его никто не остановит?” Это было так омерзительно! Казалось, что зал суда превратился в какую-то молельню».

По завершении эмоциональной речи суд был вынужден объявить перерыв. Потом слово предоставили адвокату Боргстрёму.

Клаэс Боргстрём согласился с прокурором: вину Квика удалось доказать в зале суда и единственным возможным решением было снова направить его на принудительное лечение.

О приговоре стало известно 25 января 1996 года. Томаса Квика признали виновным в совершении его второго и третьего убийств. Наказание — принудительное лечение в психиатрической клинике.

Сеппо Пенттинена и других нередко обвиняли в грубых ошибках, которые они допускали на судебных слушаниях по делу Томаса Квика. Возможно, так и было, но этот вопрос никогда не будет рассмотрен в суде. Срок давности всех этих должностных преступлений истёк в январе 2006 года.

С уверенностью можно говорить лишь об одном: на заседании не озвучили все обстоятельства по делу об убийстве на озере, а те, что были доведены до сведения суда, представлялись в ложном свете.

Единственным орудием преступления в этом деле являлся филейный нож Стегехёйсов. Ни на одном из пятнадцати допросов, протоколы которых занимают семьсот тринадцать страниц, Томас Квик не смог правильно описать орудие преступления. Это было слабое место в его рассказе, однако суд о нём так и не узнал.

Суд принял во внимание показания Сеппо Пенттинена, утверждавшего, что Квик уже на первом допросе «смог предоставить подробную зарисовку палатки». Это правда, но Пенттинен не упомянул, что Квик поменял местами палатку и машину.

Ещё одним неопровержимым доказательством суд счёл дамский велосипед со сломанной коробкой передач, который Квик украл около Музея саамской культуры в Йокмокке. О пропаже именно такого велосипеда стало известно в день убийства, что и подтвердила в зале суда его владелица. Но на допросах Квик заявлял, что украл не дамский, а мужской велосипед.

Биргитта Столе присутствовала на всех заседаниях по обвинению Томаса Квика в убийствах. В Йелливаре она подробно записывала всё, что говорилось в зале суда, и большая часть этих записей затем попала в неизданную рукопись о Квике. Из них отчётливо видно, как суд вводили в заблуждение:

«На второй день слушаний проходит, среди прочего, допрос инспектора Сеппо Пенттинена.

Пенттинен допрашивал Стуре с марта 1993 года, и первый допрос по делу об убийстве на озере Аппояуре состоялся 23 ноября 1994 года.

Пенттинен метко и метафорически описывает свой опыт общения со Стуре. Будто бы Стуре видит жалюзи, и некоторые их пластины приподняты — у него появляется бессвязное во времени повествование, но затем происходит регрессия в то самое пространство и время. Жесты Стуре меняются, у него появляется сильное и тяжёлое чувство отчаяния. Пенттинен сообщает, как у Стуре в памяти возникают воспоминания об убийствах. Стуре рассказывает об этих убийствах так же, как и на предыдущих судах. Он говорит о фрагментарных воспоминаниях, но в процессе допроса происшествие “открывается” для него всё больше и больше.

Первоначально его история была абсолютно несвязной. Стуре пояснил, что из-за тревоги и отчаяния он вынужден защищать свой внутренний мир, придумывая что-то похожее на правду. Уже на последующих допросах он мог определённым образом корректировать то, что говорил ранее.

По мнению Сеппо Пенттинена, возникающие у Квика воспоминания чётки и понятны — во всяком случае, когда речь идёт об основных событиях. Однако определённые конкретные обстоятельства — например, поездка до места и обратно — оказываются размыты в его памяти и соответственно в его рассказе.

Что касается места происшествия, уже на допросе 23 ноября 1994 года Квик смог предоставить определённые сведения и зарисовать место и дорогу к нему. Он также описал особенности почвы, на которой стояла палатка, лежащие на земле брёвна для сидения и расстояние между озером, палаткой и автомобилем супругов».

Запись Столе явно свидетельствует о том, что теории, которых придерживались и она сама, и Маргит Норель, заметно повлияли на ход следствия: извлечь из подсознания «вытесненные воспоминания» Томасу Квику удаётся во многом благодаря регрессии. Вряд ли Сеппо Пенттинен не понимал, что под присягой даёт ложные показания о том, как показания Квика менялись в ходе расследования. Но посмотрим, что ещё пишет Столе, ведь Пенттинен продолжил вводить суд в заблуждение:

«На допросах 23 ноября и 19 декабря Квик упомянул, что разрезал ткань палатки, в результате чего в ней появились несколько длинных прорезей и одна небольшая дыра в том месте, где он ударил мужчину ножом».

Квик также описал внешность супругов и их расположение в палатке. Теперь информация поступала совершенно спонтанно. По словам Пенттинена, «нет абсолютно никакой разницы между тем, что Квик сообщал во время предварительного следствия, и его окончательными показаниями на слушании в суде».

Первый допрос Томаса Квика занимает восемьдесят одну страницу.

Практически все показания Квика на этом этапе ошибочны, и некоторые из них будут впоследствии изменены, причём неоднократно, прежде чем он предоставит «окончательные показания». Я выделил курсивом все неточности из первого допроса:

*Он украл мужской велосипед.

*На нём он едет к озеру Аппояуре.

*Держится сухая погода.

*Он действует в одиночку.

*Палатка находится на расстоянии от полукилометра до километра от дороги.

*На открытом месте стоит коричневая четырёхместная палатка.

*Палатка расположена у самого озера.

*Машина припаркована у леса. Бампер направлен в противоположную от озера сторону.

*На месте висят несколько бельевых верёвок.

*Квик наносит от десяти до двенадцати ножевых ударов.

*Орудие преступления — большой охотничий нож с широким лезвием.

*Женщина пытается вылезти из палатки.

*Верхняя часть её тела обнажена.

*У неё длинные каштановые волосы, ей около двадцати семи лет.

*Женщина лежит справа, мужчина — слева.

*После совершения убийства Квик разрезает длинную сторону палатки.

*Он видит, что в палатке стоят их рюкзаки.

*В машине беспорядок.

*Квик ничего не берёт из палатки. Он садится на велосипед и едет обратно в Йокмокк.

*Он не знаком с Йонни Фаребринком.

*Он не знает, совершил ли эти убийства.

*Он не говорил с супругами.

Неудачи

После вынесения приговора по делу о двойном убийстве на озере Аппояуре в Норвегии проснулся интерес к Томасу Квику, и весной 1996 года некоторые норвежские журналисты начали сотрудничать с разговорчивым «серийным убийцей».

С Норвегией Квика связали ещё в ноябре 1994 года, когда он рассказал Пенттинену об убийстве, произошедшем где-то между 1988‐м и 1990‐м. Речь шла о мальчике славянской наружности и огромном велосипеде. Квик упомянул местечко Линдсберг и прозвище Душенька. Через месяц прозвище изменилось на Душку, а место превратилось в норвежское Мюсен.

В декабре 1994 года Пенттинен спросил у норвежских коллег,