— Все это очень интересно и драматично, но ко мне неимеет никакого отношения, — нетерпеливо перебил его Лоуренс. — Тыничего не сможешь доказать.

— А вот здесь, мой друг, ты ошибаешься. Потому что естьсвидетель всех твоих злодеяний. Человек, который присутствовал на каждом актетвоей жестокой пьесы. — Криспин обернулся к Констанции: — Ты, Констанция,и есть этот свидетель.

Лоуренс, с трудом повернув голову, с надеждой и страхомвзглянул на нее. Констанция дрожала, по щекам у нее текли слезы.

— Ты видишь, как он на меня смотрит? — крикнулаона Криспину. — Если я скажу хоть слово, он убьет меня.

— Тебе нечего бояться. Его угрозы больше ничего нестоят. Я знаю, что он запугивал тебя, заставлял подчиняться его воле. Этоправда?

— Да! — всхлипнула Констанция, которая в этотмомент раскаяния еще больше походила на ангела. — Да, Криспин. Это правда.

— Констанция, дорогая, неужели ты не понимаешь, что этоловушка? — безнадежно вымолвил Лоуренс. — У него нет никакихдоказательств против тебя и меня, если ты сама ничего не скажешь.

— Ты больше не сможешь отравлять мне жизнь,чудовище, — сквозь слезы вымолвила она. — Не заставишь меняпокориться твоей воле. Ты говорил, что если я люблю тебя, то должна выполнятьтвои приказы. Ты притворялся, что испытываешь мою любовь и верность. Ты пыталсясделать из меня преступницу, такую, как ты сам. Но у тебя ничего не вышло. О,Криспин, ты не можешь представить себе, в каком страхе я жила. Ты прав, это онубил Милтона.

— Боже мой! — Крик Лоуренса, казалось, раздался изсамого его нутра. — Боже мой, а ты, оказывается, еще и лжесвидетельница!

— Прекрати, Лоуренс! — воскликнула Констанция,поднимаясь и подходя к мужчинам. — Ты слишком долго издевался надо мной. Ябольше тебе не подчиняюсь. Это ты убил Милтона. А потом еще рассказывал мне,как это произошло. Как ты крюком зацепил ногу коня, спрятавшись в проулке, каксмеялся в лицо истекающему кровью Милтону, когда он, умирая, прошептал, чтолюбит меня. — Констанция дрожала, сжимая кулаки.

Она обратилась к Криспину:

— Насчет всего остального ты тоже прав. Он убил этихлюдей, потому что боялся шантажа. Перед тем как нанести смертельный удар, онпризнавался каждому из них в своих преступлениях и наблюдал за их реакцией. Японимала, что, если не стану помогать ему, та же участь постигнет и меня. Онналожил на меня свои грязные руки, Криспин. Заставлял называть его милордом. Ониспользовал мое тело.

Мое тело. — Ее била крупная дрожь. — Я ненавиделаего. Я говорила ему о том, что ненавижу его, что мечтаю видеть его мертвым, аон распалялся все сильнее, хотел меня все больше… — Она отвернулась.

Лоуренс побледнел как полотно, но не прерывал Констанцию.

— Я убью тебя за это, мерзавец, — сквозь стиснутыезубы процедил Криспин. — Твоя смерть будет такой же мучительной, какой тысделал жизнь этой женщины.

— Подожди, Криспин, — вмешалась Констанция. —Дело не только во мне. Он подкупил твоих слуг, чтобы следить за тобой и Софи,чтобы вредить вам. Он заставил меня рассказать о нас Софи, чтобы она поверила вто, что ты говорил мне те же слова, что и ей, чтобы она возненавидела тебя. Тыне представляешь, какое это чудовище… — Она разрыдалась.

— Это правда? — спросил Криспин у Лоуренса.

— Констанция, — вымолвил тот шепотом, как человек,смертельно пораженный в грудь шпагой. — Констанция, как ты можешь? —Взгляд его невидящих глаз был устремлен туда, где, утирая слезы, стояла она.Криспин тоже повернулся к ней.

— Констанция, — сказал он, — ты достаточнонатерпелась за сегодняшний день. Я не хочу, чтобы ты видела, что случитсясейчас. Ты должна уйти. Ты уйдешь, если я пообещаю, что он никогда больше непричинит тебе зла?

— Я так боюсь, Криспин. — Ее ангельский взглядостановился на нем.

— Не бойся. Выйди и подожди меня. Я скоро приду. Сразу,как только покончу с ним.

Констанция съежилась, проходя мимо них к двери. Прижимаясь кпротивоположной стене, она выскользнула наружу, закрыла за собой дверь ибросилась бежать через склад.

Как только за ней захлопнулась входная дверь, Криспин убралкочергу от горла Лоуренса, но тот даже не шевельнулся.

— Прости, — первым нарушил надолго воцарившеесямолчание Криспин. — Но у меня не было другого способа показать тебе,какова Констанция на самом деле. Я пытался предостеречь тебя, но ты отказывалсяменя слушать.

— Я сам во всем виноват. — Лоуренс тяжеловздохнул. — Я же не поверил тебе, когда ты сказал, что онафальшивомонетчица. Не поверил, что она способна на убийство, что не любит, алишь использует меня и готова предать при первой возможности. Если помнишь, ядаже хотел убить тебя за такие слова о ней.

Криспин кивнул и потер то место на шее, куда во время ихразговора о Констанции едва не вонзился кинжал Лоуренса. Тогда они идоговорились разыграть эту сцену.

— Когда ты предложил устроить этот спектакль, ясогласился без колебаний, потому что верил в ее любовь, — покачав головойпри мысли о собственной наивности, сказал Лоуренс. — Я понимаю, чтодругого способа убедить меня не существовало. Это было невозможно. Она такпрекрасна. Я считал ее совершенством. — Его голос дрогнул. — Господи,Криспин, я так любил ее!

— Я знаю. — Криспин обнял друга за плечи. —Она действительно очаровательна.

— Как я мог быть таким идиотом? — взвылЛоуренс. — Сначала мне были нужны ее благородная кровь и титул, и я думал,что она нужна мне потому, что когда-то принадлежала тебе. Но потом всеизменилось. Я готов был сделать для нее все, что угодно. Все. Я готов былоставить Лондон и бежать с ней куда глаза глядят. Она сказала, что выйдет заменя замуж сегодня же, если я помогу ей сжечь этот склад и избавиться от памятио прошлом, чтобы вместе начать новую жизнь. Она сказала, что хочет выйти замужво Франции, и велела заготовить для нас паспорта. Я никогда не подозревал отом, чем она занимается. Я понятия не имел о фальшивых деньгах, обо всемэтом. — Он обвел рукой комнату. — Я не догадывался о том, что такоевообще может быть. Но я должен был спросить ее. Я должен был выяснить, почемуона так держится за меня, зачем я ей нужен. — Он закрыл глаза и стиснулзубы. — Ради ее любви я готов был бросить все. А она просто использоваламеня.

Они сели на край чана с известью. Криспин постарался утешитьдруга как мог:

— Ты не первый и не последний, кого обманула женщина.

— Очень мило с твоей стороны, что ты это заметил, нокто еще позволил бы довести себя до такой степени саморазрушения? Ты слышал,сколько ненависти было в ее голосе, когда она обращалась ко мне? Неподдельнойненависти! Она ненавидела меня все это время. И когда обещала выйти за менязамуж, и когда собиралась взвалить на меня вину за убийства и за операцию сфальшивыми деньгами, и когда как-то иначе использовала меня. А я ничего неподозревал. — Он потер кулаками глаза. — Я любил ее все сильнее и всебольше доверял ей.