— А как она выглядела? — нахмурился Криспин,стараясь припомнить всех старух, которые когда-либо ему встречались.

— Трудно сказать. Она горбата и в капюшоне. А когда онапотащила меня за собой, я успела разглядеть ее глаза. Никогда не видела устарух таких глаз.

— Подожди-ка. — Криспин ощутил неопределеннуютревогу. — Они были золотистыми.

— Да, а как ты догадался?

— Она была здесь в ночь пожара, помогала тушить огонь.Я и прежде видел ее несколько раз возле Сандал-Холла.

— А кто она, как ты думаешь?

— Не знаю. Спросим у нее, когда увидим в следующийраз. — Мысль о пожаре напомнила Криспину о том, что он должен кое в чемпризнаться Софи.

Софи тоже думала об этой ночи, именно тогда она поняла, чтолюбит Криспина. Если только…

— Софи, мне нужно кое-что сказать тебе, — вымолвилон чужим, отстраненным голосом, прервав ее размышления.

— Да, Криспин? — Она взглянула на него. Сердцебилось у нее в груди, как плененная птичка в клетке.

— Софи, я… — Он не находил в себе сил произнести этиужасные слова.

Софи ободряюще улыбнулась ему, страстно желая услышатьнаконец долгожданное признание.

— Софи, я убил твоего брата Деймона. Два с половинойгода назад! — собравшись с духом, выпалил Криспин.

Она отреагировала на это хуже, чем он предполагал. Оттолкнувего от себя, Софи замерла и в ужасе взглянула на него:

— О чем ты говоришь? Деймон? Мой брат? Что тебеизвестно о Деймоне?

— Немного. Прости, но Бэзил Гросгрейн рассказал мне онем. И о твоем прошлом. О том, кем ты была до пожара.

— Бэзил? А ему откуда это известно?

— Он нанял какого-то человека, чтобы собрать о тебесведения. Он не был замешан в делах фальшивомонетчиков, но подозревал тебя вубийстве отца, поэтому и нанял сыщика, чтобы расследовать его. Он и меняпытался убедить в том, что ты убийца. Прости меня, Софи. Я понимаю, что, узнав,что я сделал с твоим братом, ты станешь иначе ко мне относиться.

— Как это произошло? Как ты убил его? — посленедолгой паузы спросила она.

— Он состоял в преступной организации, которую яраскрыл. Он стрелял в меня, и мне пришлось защищаться. К несчастью для него, яоказался более метким стрелком.

— Значит, он мертв? Это правда? — Криспин кивнул. —Слава тебе, Господи, — еле слышно прошептала Софи.

— Что? — переспросил обескураженный Криспин.

— Я сказала, слава Богу. Слава Богу, что он мертв, а тыжив. Я не могу представить себе свою жизнь без тебя.

— Но Деймон…

— Деймон был тем человеком, который держал менявзаперти на чердаке. Он издевался надо мной. Он перестал быть мне братом ипревратился в настоящее чудовище. Я долгие годы жила во власти кошмара, которыйон создал. До тех пор, пока не появился ты.

— Значит, ты не хочешь оставить меня? — спросилКриспин.

— Нет, ни за что. — Софи покачала головой.

— Но минуту назад ты оттолкнула меня от себя, каксмертельного врага.

— Просто ты очень удивил меня. Тем более что… я ждалаот тебя других слов.

Софи уютно устроилась в его объятиях и слушала, как журчитвода, стекая по статуе мраморной Венеры. Она пыталась убедить себя в том, чтодля нее вовсе не важно, любит ли ее Криспин. Когда она в десятый раз повторялаэто про себя, Криспин задумчиво произнес:

— Кстати, о нашем споре…

— Я полагаю, обсуждать здесь нечего, милорд, —нахмурилась Софи. — И так ясно, кто выиграл.

— Я рад, что ты это признаешь. — Криспин по шеюпогрузился в воду. — Тебе повезло, что я милосердный победитель.

— Мне бы повезло, если бы вы выиграли, а посколькувыиграла я, вас ждут жестокие муки. Потому что я победитель немилосердный.

— Но выиграл-то я. Ты сказала, что Констанция — убийца,в полдень. А я узнал об этом на несколько часов раньше.

— Вы не сможете это доказать. Так что это спорныйвопрос. Я выиграла спор, а не вы.

— Одного заявления мало.

— Нет, не мало, — усмехнулась Софи. — Паркибыли на моей стороне.

— Парки? Это звучит так же смешно, как если бы тетушкибыли на твоей стороне. Это доказательство неубедительно.

— Что ж, я могу сделать его убедительным. — Софиподнялась, собираясь вылезти из ванны, как вдруг из-за куста лаванды раздалосьосторожное покашливание Терстона.

— Добрый вечер, милорд, мисс Чампьон, — сказал онневозмутимо, как будто привык разговаривать с покрытым копотью хозяином и егообнаженной любовницей через живую изгородь. — Я взял на себя смелостьдостать это из сейфа и принести сюда, полагая, что это может вампонадобиться. — Он протянул из-за куста серебряный поднос, на которомлежали две записки.

Софи взяла их и вернулась к Криспину.

— Если вы помните, милорд, каждый из нас записал своесамое сокровенное желание и мы условились, что проигравший должен будет еговыполнить. Не так ли?

Криспин серьезно кивнул в ответ, и она протянула емусложенный вчетверо листок, на котором написала тогда несколько строк. Казалось,с тех пор прошла вечность.

— Читайте, — приказала она.

— «Я желаю, чтобы вы отправились на следующую аудиенциюк королеве голым», — прочел Криспин и удивленно посмотрел на нее.

— Теперь видите, что я выиграла? — просиялаСофи. — Я выиграла, потому что уже получила то, что пожелала.

— Не могу поверить, что ты хотела этого.

— Не забывайте, что вы заставили меня тогда раздетьсяперед вами. Мне хотелось, чтобы справедливость восторжествовала. Теперь выпонимаете, почему я не могла согласиться стать вашей женой прежде, чем мыпокончим с нашим спором? Я никогда не допустила бы, чтобы мой муж сделал такое.

— Еще бы, — торжественно кивнул Криспин ипосмотрел на свою нареченную с оттенком грусти. — Я бы и не стал. Твой муждолжен быть образцом добродетели.

— Именно, — согласилась Софи. — А каким былотвое желание?

— Поскольку выиграла ты, это не имеет значения, —ответил Криспин и скомкал листок.

— Криспин, покажи, что ты написал. — Софи шутливобросилась на него и попыталась разжать его кулак. Однако Криспин заговорилсерьезно, и она остановилась.

— Лучше не надо. Не думаю, что тебе стоит знать обэтом, особенно накануне свадьбы. Так будет лучше для нас обоих. Я ведь написалэто очень давно. Когда мы только что встретились.

Софи вдруг сникла. Помолчав, она неуверенно спросила: