– Ага. Вадиму из охраны моста свистнули, он тоже в долебыл. Но когда парни приехали, в кустах парочка укрылась, как раз рядом струпом. А тут еще менты подкатили. Короче, ребята рисковать не стали и труп тамже и оставили. Дубников не очень-то расстроился, проститутка к клубу никакогоотношения не имеет. А Кондаревский запсиховал, особенно когда вы им сталиинтересоваться. Грозить начал. Дубников его успокаивал, мол, алиби и все такое.Но он не унимался, большие деньги сулил, хотел от вас избавиться. Дубниковсогласился и послал своих головорезов.

– Это кого?

– Зимина и Князева. Вы, должно быть, знаете, Зимин унего в охране, а дружок его как раз на мосту и работал. Тоже психи. Они оттрупов избавлялись. Ну и с вами хотели разобраться. И тут Дубников узнал, чтовы... Ну, вернулись в администрацию. Так перетрусил, говорил, слава богу,пронесло. А Кондаревский, конечно, грозить принялся, мол, если его заметут, таки всех тогда.

– Кто его убил?

– Думаю, они же и потрудились. Ну а потом и Ковтанаочередь пришла, он совсем расклеился, покаяться хотел. Его адвокат отравил. Япочти уверен, что он.

Слышал, как они с Дубниковым ругались. Адвокат у него накрючке сидел так, что не соскочишь. И с девчонкой он развлекался. Подергался ипоехал как миленький.

– Почему Катю отпустили? – спросила я, наблюдая заего лицом. Услышав это имя, он невольно поморщился:

– Может, Дубников и боялся, что она проболтается, нолишней крови не хотел. И мы с Сашкой ею уговорили: девчонка ничего не видела,ничего не помнит.

– Это ты зря, – усмехнулась я.

– Если вы по поводу... Между прочим, она была непротив, сама к Сашке в штаны полезла. А нам чего отказываться? Я понимаю, онамалолетка и все такое, но маменькины дочки у Горбатого моста не шляются. Откуданам было знать?

– Рассказывай дальше, – кивнула я.

– Ну, как только трупы в опоре моста нашли, Дубниковприказал в клубе все убрать. Он хоть и храбрился, но здорово боялся ипереживал, что Ромка мог фотки кому-то показать. Ромка с дружком в клубприходил. Дубников велел дружка этого найти, да где его найдешь? Мы и Ромку-тонашли по чистой случайности.

– Его Сашка убил?

– Сашка, – неохотно ответил он. – Он егоубивать и не думал. По башке шваркнул, чтоб тот не рыпался.

Он ведь боксер, с таким запросто не сладишь. Накачалнаркотой и стал фотки искать.

– Как Ромка смог сделать фотографии, где эти типы сженщинами?

– Он их украл. Фотографии хранились у Дубникова. Какэто Ромке удалось, не знаю, но как-то смог.

Спер то, что под руку попалось. Фотки эти и видеокассету.

– Зачем же ему фотоаппарат понадобился?

– На фотках одна порнуха, а Ромку, я думаю, боиинтересовали. Кто-то мог об убийстве проболтаться.

Он фотоаппарат и принес, воображал себя умником.

Его случайно засекли. Он смылся, а Дубников страшноразозлился. Ведь неизвестно, что он там успел заснять.

Дубников боялся, что Ромка начнет шантажировать егоклиентов. Сашка с дозировкой переборщил и фоток не нашел, ну и столкнул Ромку слестницы, чтоб Дубников не переживал. А потом и дом сожгли, на всякий случай.

Нам было сказано из города смыться. Дубников дал нам потысяче, смех, да и только. Я предчувствовал, как дело может повернуться, когдатрупы нашли, и решил о себе позаботиться, вот и спер кассету с тем боем.Дубников думал – я дурак, буду жить на его подачки и молчать в тряпочку. Деньгибыстро кончились, и мы вернулись. Дубников разозлился. Мол, с ума сошли, ментывас ищут. Я ему про кассету напомнил, он враз подобрел. И еще денег дал, попять тысяч. А потом Сашка исчез. Я сразу понял: теперь моя очередь. Вернукассету – убьют, и не верну – тоже убьют. Вот я подумал-подумал и решил к вамобратиться.

– И чего ты от меня хочешь? – хмуро оглядываясь,спросила я.

– Чтоб я по делу шел свидетелем. Оно, в общем, так иесть. Может, и были грешки, но я никого не убивал.

Допустим, с девчонкой этой... Но ведь уголовное дело незавели, я точно знаю. Я все расскажу и отдам кассету. Только не говорите, чтообещать ничего не можете.

Кондратьев сделает, как вы скажете, а он здесь царь и бог.

– Ты преувеличиваешь мое значение.

– Так не пойдет. Или...

Наш торг прервался совершенно неожиданно. В воротахпоявились дюжие молодцы в количестве пяти человек. Возглавлял процессию тип,которого я тоже имела счастье видеть на фотографиях. Он служил в охране клуба,а рядом с ним скорее всего та самая «похоронная команда», о которой рассказывалВалера.

– Валера, – сказал тот, что шел впереди. –Кассета у тебя?

– Нет.

– Тогда придется прокатиться за ней.

Меня он принципиально игнорировал, и я особо не дергалась,сидела себе спокойно и грызла зубочистку.

Ответить Валера не успел, за воротами послышался шум мотора,а потом раздался грозный вопль:

– Оружие на землю.

Я-то думала, что это родная милиция, ведь иногда и ониуспевают вовремя, но не тут-то было: в ворота на полном ходу въехал «Хаммер».

Должно быть, парням из клуба здорово припекало, потому чтоони открыли пальбу по ребятам Тагаева, а я повалилась на землю, сбив с ногВалеру. Я вжала его головушку в траву и начала молиться, чтобы нас ненароком неподстрелили.

Бой вышел шумным, но недолгим. Выстрелы и матерщина стихли,но подниматься я не спешила, береженого бог бережет. Послышались шаги, и Тагаевспросил:

– Ты что, успела его полюбить? – Это он на тотпредмет, что я доблестно закрывала Валеру собственной грудью, то есть спиной.

– Мне нужна кассета, – пояснила я, поднимаясь ипытаясь отряхнуть джинсы.

– Так мы договорились? – обрадовался Валера,понемногу приходя в себя.

– Тебя обманули, парень, – покачала яголовой. – Я с мразью не договариваюсь.

Легко раненные в этой войне были, а убитых, слава богу, нет.Через двадцать минут прибыл Вешняков. На Тагаева и его ребят он подчеркнуто необращал внимания. Пленных в количестве пяти человек запихнули в автобус, Валеруотправили машиной.