Честно говоря, и я о себе самой была не лучшего мнения, ноотчего же не проверить? – Давай навестим пепелище? – миролюбивопредложила я.

– Зачем? – начал вредничать Артем, но я ужесворачивала на Рабочую, и он лишь тяжело вздохнул, должно быть вспомнив осемье. – Ты мне объяснишь, за каким чертом мы здесь? – проворчал он,выходя из машины вслед за мной.

Мусор после пожара так и не убрали, Вешняков взирал на негобез всякого удовольствия.

– Или говори, что тебе здесь понадобилось, или поехалиотсюда, – буркнул он и даже потянулся к дверце машины.

– Парень никому не верил, – вздохнула я. –Где, по-твоему, он спрячет фотографии, или что там у него было? Вряд ли удрузей. Однозначно не у матери, там будут искать в первую очередь. Тогда где?

– Ну, если в доме, так компромат вместе с домом исгорел.

– Допустим, он рассчитывал, что отыскать его жилищебудет нелегко, но ведь дом – убежище ненадежное, могут бомжи влезть и ненарокомнаткнуться на его тайник. А вот куда точно никто не полезет?

– Слушай... – Артем замер, посмотрел на меня сизумлением и пробормотал:

– О господи...

– Давай заглянем к соседям, – усмехнулась я.

Тут точно по мановению волшебной палочки из-за углапоявилась бабка, с которой не так давно я имела беседу. Увидев меня в компанииАртема, она притормозила и даже предприняла попытку затаиться, но, сообразив,что ее уже заметили, с достоинством сказала:

– Здравствуйте. Помойкой нашей любуетесь?

– В доме был туалет? – с места в карьер спросила ябабку. Она насмешливо хмыкнула:

– Конечно. Как же без такой важной вещи? Вот тутпристроен был, справа одна стена сгнила совсем, и держался он на честном слове,разломали туалет, когда пожар тушили.

– Канализации здесь не было? – на всякий случайспросил Артем и удостоился повторного смешка.

– У нас, милок, такая канализация: берешь ведерко – исо своей нуждой на помойку. Так с горочки и льем.

Яму листом железа прикрыли, – сказала она совсем другимтоном, – чтобы кто-нибудь не провалился.

Мы подошли и подняли кусок ржавого железа. От туалетаосталась лишь нижняя доска с вырезанным в ней круглым отверстием. Не чистилиздесь много лет, так что бабка права, если кто в яму попадет, скорее всегопримет бесславную кончину. Воняло премерзко.

Физиономию Артема перекосило от отвращения.

– Ольга, если это твои шуточки... – злобно началон, но тут же спросил:

– Чего делать? Машину вызывать, чтоб откачали этугадость?

– Может, сами справимся, – усмехнулась я иповернулась к бабке:

– Лом в хозяйстве есть?

– Есть, – кивнула она несколько удивленно. –А вы...

Артем предъявил удостоверение, и бабка повела его к сараю,стоявшему неподалеку.

Вернувшись с ломом, Артем поднял прогнившую доску, крякнул,скорее от отвращения, доска приподнялась, и мы увидели конец лески,прикрепленный к доске скотчем.

– Принеси воды, – попросила я Артема, но бабка ужебросилась раньше него выполнять поручение. Колонка была рядом, и вернулась онабыстро, держа в руках пластмассовое ведро.

– Чего там? – спросила она с придыханием.

Достав носовой платок, я ухватила им леску и медленно началатянуть на себя. Очень скоро на свет божий появился пакет, перетянутыйкрест-накрест леской. Вылив на него ведро воды и отойдя подальше от смердящейямы, мы вскрыли пакет. Завернутые в несколько Целлофановых мешков, там лежалифотографии и видеокассета.

Мы поехали в отделение. По дороге Артем позвонил жене изаверил, что дома будет попозже, но непременно будет. Что ему ответила супруга,я не слышала, но по тому, как его перекосило, стало ясно: ничего хорошего.

Двадцать пять фотографий лежали перед нами на столе. Мысмотрели на них с большим прискорбием.

Уважаемые граждане нашего города были запечатлены не влучшие моменты своей жизни (впрочем, может, для них они были незабываемы ипрекрасны). Короче, граждане в основном были без штанов с юными и не оченьособами женского пола. Их стоило пожурить за безнравственность, хотя и здесьвозникал вопрос: а почему бы и нет? Имеет право человек отдыхать так, каксчитает нужным. В любом случае это никоим образом не поможет изобличить убийц.Отдыхали люди как хотели. Если женщины не против, то и разговора нет.

Конечно, был шанс, что кто-то из женщин на фотографиях даст показания,что их принуждали к сексу, но я в это не верила. Фотографии годились дляшантажа, но никак не для наших целей. Косвенное свидетельство того, что унескольких мужчин были причины желать смерти Александрову.

– Адвокатишка тоже здесь, – ткнув пальцем вфотографию, сказал Артем. – Может, Ковтан не сам отравился, может, дружокпомог?

– Может, – кивнула я. – Жаль, что суд наше«может» в расчет не примет.

С видеокассетой дела обстояли примерно так же.

Наш знакомый адвокат и еще двое типов, чьи имена предстояловыяснить, развлекались с особой, которой на вид было лет четырнадцать.Девчонка, скорее всего накачанная наркотой, больше напоминала заводную куклу, аразвлечения дядей носили садистский характер.

Но при желании это можно назвать и сексуальной игрой, почемубы нет? Адвокат так и назовет. "Девчушка не вопит, то есть вопит, новопить ей положено по сценарию.

– Как это он умудрился заснять? – хмуро спросилАртем.

– Ты Александрова имеешь в виду? Кассету он скореевсего украл, а вот фотографии... Славка сказал, что он в клубе был своимчеловеком. Все развлечения гостей записывались на камеру, может, и Ромка как-топриспособился.

– Да-а, – протянул Артем без энтузиазма. – Ивсе-то мы знаем, да ничего доказать не можем. Вот если бы найти Валеру сСашей... Но, боюсь, они уже давно с того света приветы шлют. Если от Ковтана иКондаревского избавились без сожаления, то два бывших уголовника для них ивовсе ерунда.

– Думаешь, оба мертвы? – с унылым видом спросилая.