Книга «Кришна», изданная с помощью Джорджа, является лишь частью более длинной истории, повествуемой в санскритском писании «Шримад-Бхагаватам». Это история о великом царе, узнавшем, что скоро ему предстоит умереть.

Царь избрал лучших друзей и святых людей, в окружении которых он хотел бы встретить свой смертный час. Он покинул дворец, отправился в уединенное место и углубился в медитацию, готовясь покинуть тело. Всю свою жизнь царь желал лишь одного: познать Бога. Царь не мог допустить, чтобы богатство или слава отвлекли его от этой цели. Каждый день он молился и занимался медитацией. В годы своего правления он не раз организовывал фестивали священной музыки во благо всем гражданам. Узнав, что конец его близок, царь не впал в отчаяние, не проклинал жестокую судьбу; он начал готовиться к смерти, и в его сердце не было печали.

«Пусть смерть приходит, когда ей будет угодно, — говорил он тем, кто собрался вокруг него. — Я готов. У меня есть единственная просьба: в мой смертный час воспевайте славу Богу и не останавливайтесь».

«Мы будем рядом с тобой, — сказали они. — Мы будем безостановочно славить Бога».

В утешение себе они говорили друг другу, что, когда ходит из жизни великий преданный, нет причины для скорби: его душа идет к Богу. И все же их сердца были сполнены печалью, поскольку столь прекрасная душа — редкость в этом мире. Они собрались вокруг царя в его последние часы. Они пели и молились, чтобы его душа уходила из материального мира под музыку. Он уже не мог ни есть, ни пить, но это его не огорчало. Он стал свидетелем собственного страдания, и это не угнетало его душу.

«Ваша музыка и ваши молитвы насыщают меня, — сказал он собравшимся вокруг. — Пожалуйста, не останавливайтесь».

«Он уже достиг вечной жизни, — шептали они. — В его сердце обитает одна лишь преданность». Один из них стоял на коленях, возле умирающего царя. «Ты никогда не умрешь, — сказал он сквозь слезы. — Смерть бессильна перед тем, кто умеет так владеть собой, как умеешь ты. На своем пути ты преодолел все опасности».

И, действительно, царь уже не был связан с материальным миром. Он не строил никаких планов, его чувства были свободны от наслаждений, его сердце не терзали сомнения. Он не ощущал ни страха, ни гнева. Под воспевание имен Бога он вернул элементы своего тела их источнику: землю — земле, огонь — огню, воду — воде, воздух — воздуху. В назначенный час все застыло. Наступила тишина, и его душа покинула тело.

Один из друзей обратился к сыну царя: «Сам Бог новь забрал к Себе твоего отца».

Путь царя был завершен, и тишина того мгновения не была пустой. Она была наполнена духовными звуками, симфонией возвышенной цели и праведностью, а также гармонией, объединившей все сердца. Все материальные звуки замерли, и космос наполнился звуками раги, киртана, хором голосов, прославлявших великую душу. И это исцеляло боль тех, кто страдал, понимая, что больше никогда в этой жизни не сможет насладиться обществом столь замечательной личности.

Весть о кончине царя распространилась по всему царству, вызвав у каждого глубокую печаль, поскольку он был любим всеми. Но постепенно из пепла скорби возродилось яркое, ликующее пламя торжества. Великая душа вернулась домой[195].

Уже в самом начале своего духовного пути Джордж знал, что состояние его ума в момент смерти определит то, каким будет его следующее воплощение. «Покинув тело, ты неизбежно достигнешь того состояния, о котором вспомнишь в момент смерти», — прочитал он в «Бхагават-гите». И с тех пор святые имена Бога практически не сходили с его уст. Шагая по улице, он любил повторять «Ом Хари Ом». За рулем он часто воспевал «Говинда джай джай, Гопала джай джай». Сидя в самолете или в своем саду, он повторял на четках «Харе Кришна, Харе Кришна».

Джордж всю свою жизнь думал о Боге и не нуждался в особой подготовке к смерти. Он не думал, что освобождение ждет его в каком-то ином месте. Он верил в освобождение здесь и сейчас, в ежесекундное проявление божественности, когда удается не осуждать, не вступать в борьбу и не ждать ничего более великолепного, чем данный момент. Это и есть образ жизни истинного йога. Нынешняя и следующая жизнь слились в одно. Он не боялся покинуть тело и не беспокоился о своей дальнейшей судьбе. Движимый бескорыстной любовью, он предвкушал продолжение этой бескорыстной любви на новом витке, в каком-то другом месте. Признав, что душа неразрушима, бессмертна, он уже не воспринимал смерть как трагедию. Это был дар, которым он хотел бы поделиться со всеми, кого знал.

В августе 1966 году, отвечая на вопрос журналиста, какова его личная цель, он ответил: «Все делать с максимальной отдачей. Когда же придет время — умереть со покойной душой». Джорджу было 23 года, когда он поставил перед собой такую цель. И никогда не отрекался от нее.

«Я читал письмо, которое он написал своей матери в 24 года, — рассказывал Дхани. — Он был где-то на гастролях и написал ей письмо, которое в основном содержало следующие фразы: „Я хочу достичь самореализации. Я хочу обрести Бога. Ничто материальное меня не интересует — ни этот мир, ни слава. У меня есть настоящая цель. И я надеюсь, ты за меня не волнуешься, мамочка“. Все это он написал, когда ему было 24 года! И до самого конца он придерживался этой философии. Он уже в юности поставил перед собой великую цель и просто шел к ней»[196].

«Он давно отдал свою жизнь Богу, — объясняла Оливия. — Он ни за что не цеплялся. Он спокойно относился к своей ситуации.… Конечно, никому не нравится болеть или испытывать дискомфорт. Но он принимал все, что с ним происходило». Джордж посвятил свою жизнь достижению достойного конца, сказала она, и, несомненно, добился своего[197].

Джордж умер 29 ноября 2001 года, менее чем через три месяца после трагедии 11 сентября. Мемориальная служба проходила в Лос-Анджелесе. В тот день ярко светило солнце и родные и близкие Джорджа собрались на открытом воздухе.

«В тот день небо было просто необыкновенным, — вспоминал его друг Джим Келтнер. — И я говорю это без преувеличения. По небу медленно плыли клубящиеся облака темно-оранжевого цвета — это было в духе Джорджа, и я искренне верил, что Джордж присутствовал там — на астральном плане. Я остро ощущал его присутствие и сказал об этом остальным. Все со мной согласились, все это знали. Я и сегодня ощущаю присутствие Джорджа. И я знаю, что Бог милосерден. Я сам христианин, и одна из моих подруг очень красиво объясняет разницу между моей верой и верой Джорджа. Она говорит, что у него было более продвинутое, более научное, представление о Боге. Я этого не понимаю, и, если честно, мне и не нужно этого понимать. Но мне нравится его вера, согласно которой все мы связаны друг с другом и когда-нибудь вновь будем вместе. Это вызывает во мне теплое чувство. Если Бог милосерден, если Он любящий Бог, каким я Его считаю, Он вознаградит этого человека в Своем царстве. И Джордж будет с нами, как только мы подумаем о нем. Мне очень нравится эта мысль»[198].