в другое место, туда, куда племя выкинуло её вещи. И услышала где-то вдалеке, как плачет и зовёт её сын. Тогда она решилась: в сумке у неё лежали стимуляторы, тщательно хранимые и завёрнутые в шкурку, те стимуляторы, которые ей сунул Риур. Под утро, когда стихли вопли у костра, она приняла две золотистых пилюли, взяла два длинных острых камня и поднялась…

…Когда последний спавший, которого она нашла, вытянулся и захрипел, зажимая распоротое горло, Ора увидела сына. Который сидел в окружении четырёх детишек, связанных друг с другом верёвкой.

Она не стала задумываться о том, что собиралось сделать племя с ними — она забрала их всех с собой. Позже, когда узнала, что опять беременна, сначала решила было умертвить ребёнка после рождения. Но сжалилась и оставила дочь в живых.

Это место она нашла после года скитаний по горам. В живых остались её дети и трое других, один ребёнок бесследно пропал по дороге, исчезнув ночью. Нашла случайно, поднявшись на скалы в поисках воды.

Сначала даже глазам не поверила, и, проверив все подступы и окрестности, решила тут остаться…

Так и жили они. Ора обучала детей охоте и выживанию, медленно теряя зрение, поэтому торопилась передать всё, что знала. Научила девочек, Дену и Ло, выделывать шкуры и прясть волокна для верёвок, ловить зайцев и распутывать следы. Вместе со всеми ходила на охоту, обучая метанию копья, следопытству, поиску воды, разведению огня, изготовлению оружия и прочим премудростям жизни.

Когда сын и дочь более-менее подросли, решилась вернуться назад. Но нашла лишь разгромленную поляну и непонятно как оплавленную пещеру. Жила там несколько дней, пытаясь отыскать следы, но так и не нашла, как и катер. Но, правильно рассудив, что, если и погибли Мана-Саи, то не все, оставила рисунок на стене и браслет, в надежде, что Риур вернётся и поймёт, что жива.

И вернулась ни с чем обратно, полностью посвятив себя детям, не разделяя их на своих и чужих. А когда полностью ослепла, дети стали взрослыми, теперь ухаживая за ней. Ей досталось лишь поддерживать очаг и помогать девушкам по хозяйству. Охотиться не могла, но развитый постепенно слух позволял относительно полноценно заниматься мелкими делами… Рассказывая долгими вечерами про двух высоких белокожих людей со звёзд и её родное племя.

Пока, в один из дней, каким-то своим особенным чутьём не поняла, что Риур вернулся за ней. Отправила детей искать их, описав в деталях по памяти, как должны выглядеть гости, а сама села ждать, не в силах заняться ничем…

Утро потихоньку заявило о себе холодком, медленно заползавшим под толстую шкуру, которой закрыли вход в пещеру, чтобы сохранить тепло.

Все молчали. Кримм так и сидел, сжав кулаки, глядя немигающими глазами в затухающий костёр. Дети молчали, не мешая родителям. Ора сидела, приткнувшись к Айле, которая медленно поглаживала её по волосам. Ва всё время поглядывала на мужа, потом повернулась к Риуру и показала ему на глаза. Тот кивнул, хорошо, мол, я всё вылечу.

Ора вдруг как-то жалобно вздохнула и подняла голову:

— Ри-Ур?

— Что?

— Иди.

Он встал, помог ей подняться и уселся обратно, опустив Ору рядом с собой. Она подняла руку и погладила его по лицу:

— Ты сильный. Ты защитил Ва и Айлу. Ты дал дух жизни Хэ. Ты и Кримма.

Риур дёрнулся, чувствуя, как в сердце заползает холодок.

— Ты сильный, я хотела ребёнка. Ты сердит?

— Нет! Что ты, нет же!

Он неумело поцеловал её в глаза. Ора улыбнулась и медленно обмякла, повиснув у него на руке. Все вскочили. Кримм выдернул аптечку и кинул Риуру, который дрожащими пальцами активировал аппарат на максимум и ждал, когда зажжётся синий индикатор. Как вдруг Ора подняла голову и улыбнулась опять:

— Крабобочка, да?

— Да, — еле произнёс Риур, чуть не разбив «крабобочку» об камень.

— Не надо, сильный… — тихо сказал Ора. — Я хотела умирать давно. Я знала, что ты ещё придёшь. Хотела увидеть. Не надо, Ри-Ур. Дай мне жить в стране охоты.

— Чего ты, девочка… — Губы тряслись, и он никак не мог проглотить комок в горле. Аптечка тихо пискнула, показав максимальный заряд батареи. — Я вылечу тебя, слышишь? Эй, Ора… Я вылечу тебя.

Она вдруг крепко вцепилась ему в руку, не давая приложить аптечку:

— Я устала, сильный Ри-Ур. Ты защитишь детей?

— Защищу. Сына защищу, дочь защищу. Всех детей… — Он говорил, понимая, что она его уже не слышит, лишь её пальцы медленно-медленно ослабевали на запястье. — Я заберу их на остров, Ора. Слышишь? Там научу их всему, что знаю… Ты думаешь, что я не смогу? Я смогу, девочка. Только ты не сердись на своего Ри-Ура, что не смог тебя одну защитить. Если хочешь, я приду в страну охоты, к тебе, потом. Ты ведь научишь меня, Ора? Ты найдёшь нам пещеру?

Он долго говорил что-то, выронив бесполезную аптечку, прижимая к себе Ору. Пока Ва, глотая слёзы, не подошла и не взяла его мягко за плечи:

— Ри-Ур, всё. Дай её нам. Мы покажем путь в страну охоты. Ри-Ур, пусти…

…Он долго не мог отпустить её руку. Даже когда осталась маленькая щель в каменной кладке, которой закрыли маленькую могилу, сделанную в крохтной нише рядом с пещерой, Риур всё смотрел в спокойное лицо женщины, понимая, что впервые в своей долгой жизни он тоскует, до боли, до потери созания.

И всегда тосковал, с того момента, как она ушла. Только сейчас он понял. Как много нужно было пройти, чтобы понять так мало…

Он сам заложил последний камень, поцеловав Ору напоследок в тонкую ниточку шрама. И пошёл, спотыкаясь к пещере, где сидели остальные, оставив его попрощаться. Никто ничего не говорил, с того момента, как все женщины готовили тело Оры к ритуалу. Собственно, и не было никакого ритуала. Они обмыли водой её лицо, потом отнесли тело к могиле и уложили, сложив руки вдоль тела. Положили ей на грудь её нож, из керамики, порядком потёртый, но ещё пригодный. Два копья, моток шнурков, несколько бусин. Всё это, сказала Айла, нужно ей в стране охоты. Риур молча снял с пояса маленькую пластиковую флягу с водой, мешочек с травами Риа и положил в ногах. Ва одобрительно кивнула и начала стаскивать камни…

— Ну, что будем делать? — спросил он у притихших Субстантов, сидевших в его ожидании у костра. — Кин, Дена? Пет, Ло, Ним? Вы с нами?

Кин встал, оглядел своих названных сестёр и братьев, потом спокойно сказал:

— Если ты не против, отец.

Риур кивнул и бросил коротко: