— Лучше в чем? В том, чтобы в сути сделаться одной из этих тягловых скотов?

— Лучше в том, чтобы мочь спокойно заснуть ночью, — огрызнулась Летти, не желая отступать ни на дюйм. — Лучше в том, чтобы мочь спокойно заглянуть своему отражению в глаза.

— О, так у нас теперь есть совесть?

Летти заколебалась. Балур попал в мягкое место.

— Нет, — в конце концов ответила она. — Но я пытаюсь ее отрастить.

Он наконец повернулся к ней. Его желтые глаза походили на два бурава.

— В самом деле? — спросил он, и в его голосе звучала такая же обида, какая захлестнула и Летти. — Ты суть и в самом деле хочешь стать больше — как они?

Снова он махнул рукой в сторону толпы. Люди шарахались от Летти с Балуром, прижимались к дальней стороне арки, старались не смотреть в их сторону.

— Ну, не совсем как они. Впрочем, как они — но с мозгами и яйцами.

Балур положил руку ей на плечо. Колени Летти вежливо попросили никогда больше так не делать.

— А у нас это уже есть, — сказал ящер. — У нас имеем мозги. И яйца. Нам не скучно. И мы успешные. Потому мы и суть племя.

Надо же, здоровенный жестокий психопат — и преданный ей намного больше, чем она заслуживает. А она собирается произнести фразу, которая наверняка ударит его в самое нутро.

— Они — тоже мое племя.

В Балуре восемь футов роста. Он покрыт броней толще и крепче, чем любые доспехи. Он машет двуручным молотом, словно детской игрушкой. У Балура пасть полна клыков, острых как ножи. Он весит три центнера.

А Летти простыми словами сломала и разбила его дух.

Он снял руку с ее плеча, отступил, чуть не споткнувшись.

— Балур, мы племя, — сказала Летти. — Но ведь я человек. И всегда им буду. От этого не избавишься.

По лицу Балура пролетел призрак улыбки — похоже, встретившей в особенности жуткую и мучительную смерть.

— Я всегда суть знал, что в тебе есть что-то в особенности эдакое.

Теперь настал ее черед класть руку. Предплечье Балура было такое толстое, плотное, тяжелое.

— Балур, ты ведь знаешь: это еще не конец.

— Ну да. Просто в сути начало конца.

Она отвернулась. Здесь слова уже не помогут. Балур вообще не из тех, кого можно убедить словами. На него действуют только удары по мягким частям тела. Но к сожалению, именно таких способов убеждения она пыталась избегнуть в последние дни.

— По крайней мере, это не я брожу по развалинам, вооруженная столбом от изгороди, — сказала она.

— Это не есть столб от изгороди, — запротестовал Балур.

Летти поняла, что худшее позади: ящер изображал, будто уязвлен жутким оскорблением.

— Это суть стрелка храмовых часов!

Летти вздохнула. М-да, и он еще спрашивает, отчего она хочет измениться!

— Ты осквернил божий храм, чтобы добыть оружие?

Балур пожал плечами.

— Ну, в данный момент суть ясно, что мы достали всех богов там, наверху. Как у меня есть понимание текущего момента, пошло оно все лесом!

Летти крепче сжала его руку.

— Именно. Пошло оно все!

Они встретились в гарнизоне. Все. Даже Фиркин. Билл не представлял, отчего и зачем. Ведь не договаривались. И не строили планов. Но когда Билл прибрел туда, пиная головни и кольца от расплющенных бочек, Летти с Балуром зашли через руины западных ворот, Чуда уже сидела на останках барака, а Фиркин — вдруг одинокий — пришел от озерного берега.

Может, они уже сроднились друг с другом? Сковали связь еще в той пещере возле фермы Билла и теперь, не сознавая того, держатся вместе? Или просто их всех неудержимо несет к эпицентру катастрофы?

Билл наблюдал за идущей Летти. Наблюдал за тем, как она наблюдает за ним. Интересно, как с ней пойдет дальше? Она скверно перенесла известие о потере всех денег и умчалась прочь вскоре после того, как Фиркин презентовал ему город. Кажется, у зарождающегося романа трудности с выживанием.

Но когда наемники подошли к Чуде, Летти шагнула от Балура к Биллу. Всего один шаг. Но и его хватило, чтобы надежда подняла упавшую на руки голову и улыбнулась.

— Что вы здесь делаете? — спросила Чуда.

Похоже, она не избавилась от проблем с душевным равновесием. Билл рассмеялся.

— Думаю, никто из нас не имеет понятия. Ни малейшего.

— У меня есть понятие, — слегка обиженно возразил Балур. — Я ищу оружие лучшее, чем стрелка от часов, а потом, к Суевой заднице, суть убираюсь отсюда.

— Честно говоря, я давно не слышала настолько хорошего плана, — поддакнула Летти.

— Ну да, — кивнув, согласилась Чуда. — Бросить всех, спасаться самому. Отличный план. Очень благородный.

— Я никогда не пытаюсь претендентом на благородство, — заметил ящер. — И я суть не вполне уверенный, что ты полная альтруизма, судя по твоим словам в прошлой ночи.

— У меня внутренний конфликт, понятно?

— Со здравым смыслом, — закончила мысль Летти.

Билл подумал, что его слова вряд ли улучшат друзьям настроение. С другой стороны, если стоять и молчать, делу уж точно не поможешь.

— Не уверен, что хоть кто-нибудь из нас сможет убежать, — сказал он. — Ни от Консорциума. Ни от здешней толпы.

— Может, ты и не суть убежишь, — отрезал ящер. — Но я не есть пророк. Никто не хочет, чтобы я оставался тут.

— Я тоже не пророк, — огрызнулся Билл. — И как это мне помогает?

— Спорить о том, пророк ты или нет, бессмысленно, если все считают тебя пророком, — заметила Летти.

Биллу ее голос показался слегка усталым. Правда, оно и не удивительно. Все выглядели усталыми — за исключением Фиркина. Тот всегда выглядел как нечто, найденное на дне пивной бочки, от долгого простоя обзаведшейся крайне отталкивающей живностью, неведомой науке.

— Но ведь они не верят, что я пророк! — запротестовал Билл.

Это утверждение встретили с очевидной холодностью. Тогда он рассказал о визите к Фиркину и о его результатах.

Холодные недобрые взгляды устремились на старика. Тот встал, выпятил куриную грудку, изобразил высокомерие. Со стороны казалось, будто старика настиг приступ тяжелого запора.

— Люди пришли! — возвестил Фиркин. — Они пришли не для вас. Они пришли не для меня. Они пришли не для Билла. Не для Балура. Не для Летти.

— Ты сейчас в сути будешь рассказывать мне, для чего они пришли, — проинформировал Балур. — А иначе я буду показывать тебе, каковы твои кишки на вкус.

— Они пришли для пророка, — объяснил им Фиркин, будто полным идиотам.