— А мне начхать, — буркнул Хорантракс.

— Он прав, — заметил Бруантракс. — Чего переживать? Вылетим и раздавим в лепешку.

Киантракс Бруантракса терпел и считал полезным. Огромный красный дракон был тяжелым тупым орудием. Молотком, который каждую проблему считал гвоздем. Бруантракс осознавал свою недалекость и знал свое место. Если Бруантракса просили подождать — он ждал. И молча соглашался с превосходством Киантракса.

— Давайте вылетим и пожрем их с потрохами — как и следовало бы поступить еще неделю назад, — продолжил Бруантракс. — А гниющие останки скинем на тех, кто вздумает бунтовать снова. Пошлем им предупреждение.

— Мм-гы, — одобрительно забулькотал Хорантракс. — Вкусное дело!

От его смеха к глотке Киантракса подкатила желчь.

— А как быть с нашими налогами? — осведомилась Куиррантракс. — Нашими финансовыми потоками? Станет на десять тысяч меньше тех, кто золотит наши закрома.

— Люди плодятся, — пробулькал Хорантракс, сладострастно облизываясь.

Киантракс выдул в бурого кретина очередное дымное кольцо.

— Куиррантракс, а ты бы что сделала? — спросила Скуррантракс, приподняла тонкую жилистую желтую морду, до того покоившуюся на угольно-черной лодыжке Киантракса, скользнула вперед. — Уговорила бы их образумиться?

Драконица презрительно фыркнула.

— Наверное, встала бы перед ними, склонив голову, и очень вежливо попросила понять тебя? Чтобы они взглянули на вещи с твоей стороны?

Из пасти Куиррантракс вырвался огненный шар, пролетел над головами, никому не причинив вреда. Скуррантракс рассмеялась, а с ней и все остальные.

Киантракс позволил себе слегка улыбнуться. Скуррантракс всегда была голосом здравомыслия — конечно, ровно до той минуты, когда ее терпение вдруг заканчивалось, тогда она вырывала когтями чьи-нибудь глаза. Дракон ощутил шевеление в чреслах и перестал улыбаться. Гребаный пророк! Из-за него пришлось собирать Консорциум. Киантракс пытался отговорить коллег. Он-то думал, что пройдет как минимум еще год, прежде чем доведется вновь наблюдать перед собой существование Хорантракса.

Какие наглые ничтожества эти людишки! Бросать вызов Консорциуму! Бросать вызов самому Киантраксу! А ведь он явился в долину и благословил ее миром и покоем! Он показал людям их надлежащее место — слегка отесанного говорящего скота. Пусть бы благодарили за то, что нашелся согласный взять на себя ответственность за них. А ведь они никогда толком не могли отвечать за себя. И вот взбунтовались, трясут бессильными кулачками, будто рассерженные дети.

— Этот разговор — гребаная трата гребаного времени, — заявил Бруантракс.

Он пошевелился, и отблески золота заиграли на красной чешуе.

— Мы летим к ним, расшибаем в ноль, оставляем пепел и кости, устраиваем такую бойню, чтобы не скоро забылась. Развеем в прах все их мечты и надежды.

— И зачем для этого все мы? — пробурчал Хорантракс и зевнул во всю пасть.

Потом он уложил на пол жирную голову. Киантракс никогда не мог понять, чего ради этого урода послали в долину вместе с нормальными драконами.

— Мы здесь — чтобы править! — дрожащим голосом заявила Куиррантракс. — Если людей нет — править некем. Если убить их всех…

— Заткнись! — заорал Киантракс, чье терпение наконец иссякло.

Рыг бы их всех побрал, заставили же! Он встал, стряхнув с лодыжки морду успокоившейся Скуррантракс, рявкнул сверху вниз:

— Жалкие отговорки!

Он плюнул огнем. Тот приземлился у ног Куиррантракс, превращая монеты в золотой слиток. Она отпрянула, зашипела.

— Да, мы здесь — чтобы править. Чтобы показать мощь и силу нашей власти. Неужто простой бунт заставит вас прятаться, хныча? Тогда вы не годитесь в правители!

После чего Киантракс со значением уставился на Хорантракса.

— Значит, мы, — начал Бруантракс, улыбаясь, — можем…

— Нет! — отрезал Киантракс. — Лично мы не сделаем ничего. Пророк и его людишки — ниже нашего достоинства. Они — ничтожества, не стоящие нашего внимания.

— Но ты же… — начала Куиррантракс.

— Заткнись! — посоветовала Скуррантракс с гордостью — как всегда, когда Киантракс показывал свою власть над остальными.

— Бунтовщики должны умереть, — продолжил он. — Но мы не оскверним себя их смертями. Не снизойдем до них. Мы — Консорциум.

Он запустил когти в устилавшие пол золотые монеты.

— Наши сокровища превосходят людское разумение.

Киантракс опустил голову, обвел всех пристальным пытливым взглядом. И позволил себе свирепую ухмылку.

— Мы наймем армию — и заставим людей убивать друг друга.

Спустя несколько дней после ухода из Африла Билл сидел на мягком травянистом склоне холма, окруженный толпой почитателей пророка, и слушал проповедь Фиркина.

— Мы стоим на краю пропасти! — визжал старик. — На самом краешке! Там, куда ваша мама всегда увещала вас не ступать и не ходить, даже если понимала, что одним ртом в семье станет меньше. А если б она представляла, сколько зерна нужно на прокорм детям, то реже бы раздвигала ноги в молодости.

Лагерь на ночь устроили в чашеобразной долине, огороженной полукруглым скальным гребнем. С другой стороны склон уходил вниз. Естественный амфитеатр. Выпивка лишила Фиркина большей части рассудка — но не лишила чувства драмы. Он стоял на бочке, и его пронзительный голос отражался от скал и летел к толпе. А собралось тысячи две-три, все — само внимание.

— Мы стоим и глядим в будущее. Мы видим, как оно подмигивает нам из угла напротив. И мы сначала не знаем, трахаться оно хочет с нами или драться. И возможно, мы напуганы. В наших потрохах слегка бурчит и давит, мы стискиваем ягодицы и думаем о том, как объясним женам состояние наших штанов. А может, мы радостны, взбудоражены и подмигиваем будущему. Но тут снова наша клятая половина, и снова надо объяснять! Да пропади оно пропадом!

Толпа забормотала. Но ропот отнюдь не походил на коллективное «что-за-хрень-он-несет-и-что-мы-тут-делаем?». Честно говоря, Билл и представить не мог, о чем думает толпа.

— Но что, если будущее — не совсем неведомое? А если оно — не вонючая слюнявая драконья пасть, тисками сдавившая наши яйца? А если наше будущее — пророк, и наши яйца обняты мягко и бережно?

Билл покачал головой. Да уж. Трое суток назад ушли из Африла, а толпа растет с каждым днем. По оценкам Летти, сейчас уже тысяч пять-шесть. И при нынешних темпах через два дня будет десять тысяч.

Конечно, Летти занималась оценками, только когда разговаривала с Биллом. А разговоры в последнее время ее не слишком занимали.

Хотя Билл не особо жаловался.

При мысли об этом он улыбнулся.