действий в пределах Финляндии особую пользу могла оказать шхерная флотилия, а она-то менее всего была приготовлена для предстоявшей кампании. Ни офицеров, ни матросов в достаточном количестве не имелось. Вместо матросов пользовались вольнонаемными крестьянами, которых хотя и называли водоходцами, но — «оные водоходцы ни на каких судах на воде не бывали». Лоцманов вовсе не имелось. беспорядки царили повсюду. Дело дошло до того, что без ведома принца Нассау хотели отправить в море эскадру графа Литта. Императрица, узнав об этом, написала графу И. Г. Чернышеву: «Ему (принцу Нассау) от меня рескрипты и команда не для бобов дана». Принц Нассау, видя противодействие графа Чернышева, помышлял даже об уходе. Граф Безбородко был прав: целый год вооружали флотилию и тем не менее она не была в боевой готовности.

В начале июня флот был, наконец, снаряжен. В наличности имелось 72 судна, 600 орудий и 10.500 человек, среди которых находилось около 5 тысяч гвардейских и армейских солдат, даже 50 казаков и 117 пленных турок для гребли. В рескрипте от 4 июня Императрица пожелала, чтобы «ветер и великое счастье содействовали усердию». — «Русские — удивительный народ, — писал принц своей жене: — даже ничтожная практика на небольшом переходе принесла уже много пользы. У шведов будут, быть может, более опытные офицеры, но постараюсь доказать, что храбрость все превозмогает».

Начался ряд неприятностей. Граф Мусин-Пушкин жаловался Императрице (23 июня) на «деятельность галерного флота, о коем я более шести дней даже и рапорта ни от кого не получал». «При свидании моем с принцем, — писал граф Мусин-Пушкин графу Безбородко, — худую я надежду имею на нашу флотилию, я и он сам не очень смело беретца показатца неприятелю».

Несколько позже принцу стал проявлять свою строптивость вице-адмирал Круз. Последовали рапорты и разборы. «Это какой-то черт, — писал о нем Нассау своей жене (7 авг.). — Этот дьявол Круз совершенно измучил меня». Дерзкое его письмо было переслано Императрице, и она вместо Круза назначила Балле (грек по происхождению).

После больших трудов, шхерная флотилия, едва выйдя в море, возбудила ряд мечтаний и надежд у наших начальников. «Боже мой, — писал Нассау своей жене, — как было бы мило отправить короля в Петербург. Императрица его приняла бы весьма благосклонно». Наши начальники отлично понимали, что пленением Густава можно было положить конец всей кампании. Но тем не менее разлад между ними не прекращался, а Мусин-Пушкин не покидал своего пассивного отношения к делу.

Сражение при Роченсальме. Победа русских (13-24 авг. 1789 г.)

Начальником шведской шхерной флотилии состоял обер-адмирал Эренсверд.

«Шведы прежде нас в море», — с беспокойством и нетерпением сказала Императрица. «Нам стыдно, что шведы прежде нас в море», — повторяет Храповицкий.

3 июля принц Нассау стал на якорь у входа в Фридрихсгамскую бухту.

Шведы заняли Роченсальмский рейд (по-фински — Руотсенсальми, а по-шведски — Свенскзунд).

Принц в письме к жене выразил удивление, что «шведы не устроили батарей на островах, мимо которых мне предстояло идти, они могли бы сильно затруднить мне путь... В рыбацких лодках плавал я от острова к острову и убедился, что шведы заняли неприступное положение — выбить их невозможно. Надо создать иной план борьбы».

Целый месяц противники простояли друг против друга, успев отлично взаимно высмотреть позиции и сосчитать силы. 4 августа шведы произвели большую демонстрацию, желая выманить Нассау-Зигена на отдельное сражение. После часовой канонады шведы удалились. Сражение послужило уроком для русских, и они заняли позиции ближе к неприятельской флотилии, отделенной от принца цепью островов, на которых воздвигнуты были шведами батареи.

Время шло. Принц усердно доносил Императрице о своих работах и планах, обнадеживая ее. «Madame! Смею уверить Ваше Величество, что мы можем захватить всю шведскую гребную флотилию, если бы» ... (7 июля). «Надеюсь скоро достичь того момента, которого я так пламенно ожидал» (12 авг.). Суда были в сборе. Атака подготовлена.

В момент открытия огня у Нассау-Зигена было 56 гребных, а всего 66 судов; на них 879 орудий.

В шведской флотилии у обер-адмирала Эренсверда находилось всего 62 боевых судна (из них 13 более крупных) и 783 орудия, но по весу одновременно выбрасываемого из орудий металла шведская артиллерия была значительно сильнее русской. По числу же судов наши силы превышали силы противника, хотя шведские суда были прочнее выстроены и станки их орудий лучшей конструкции. В нашем распоряжении находилось до 13 тысяч, у шведов только 10 тысяч человек.

Эренсверд полагался на свою крепкую оборонительную позицию, почему решился принять бой.

Ночная заря 12 августа погасла, небо заволокло густыми облаками. Все приготовились к сражению. С юга от шведов доносился шум весел и условные возгласы. Слышен был стук топоров: шведы заваливали и запирали роченсальмский проход, затапливая в нем транспортные суда. К утру все смолкло.

13 августа с утра дул тихий южный ветер. Небо оставалось покрытым облаками. Небольшой туман расстилался на бурых окрестных возвышенностях. В 61/2 час. утра последовал общий сигнал: «приготовиться к бою». В 10 час. новый сигнал: «атаковать неприятеля». Раздался первый боевой выстрел, брызнул фонтан воды около неприятельского судна. Открылся беглый огонь. Выстрелы гудели чаще и чаще. Ветер менялся. Дым застилал место сражения. После 11 час. на адмиральской галере показался сигнал: «идти в атаку». — Картина боя все развертывалась в своей ужаснейшей красе. Одна из наших галер взлетела на воздух. Бой продолжался уже более трех часов без всяких видимых результатов. Особенно страдала от неприятельских выстрелов наша парусная эскадра ген.-майора Балле. Противники ожесточались. Бой становился упорнее и кровопролитнее. — «Терплю бедствие» — сигнализировал Рябинин, добросовестно исполнявший свой долг. «Терплю бедствие» — уведомлял штурман Екимов, когда ядра обломали ему борта и разбили весла. — «Терплю бедствие» — сообщал штурман Яров, лишившись буксирной шлюпки. «Терплю бедствие» — поднял сигнал на шебеке «Быстрый» её начальник. Шведские ядра пробивали насквозь оба её борта. Орудия у пакетбота «Поспешный» были подбиты и ветром его несло к шведским судам. Его начальник был убит, его команда наполовину перебита. Новые и новые сигналы: «Терплю бедствие»... Около 4 час. пополудни было ясно, что наша вспомогательная эскадра начала ослабевать. На некоторых судах команда была скошена, не хватало зарядов, многие орудия были подбиты.

Король Густав, узнав о начале сражения, около 9 час. утра, поспешно оделся и поехал на один из островов, откуда с горы следил за боем.

Граф Литта

Тяжелые часы переживал Нассау-Зиген. Ему с