утра говорили, что выход запружен шведами, но он не верил. — Теперь, после долгого сражения, он убедился, что все доступы к шведской флотилии заперты. «По счастью для Нассау-Зигена обстоятельства, независимо от него самого, постепенно у него изменялись под руками», — говорил историк этой войны В. Ф. Головачев. Мелкие суда ощупывали камни и искали проходов.

Участник этого сражения С. А. Тучков рассказывает в своих записках, что целый день тщетно искали прохода в проливе. Делу помог случай. Несколько солдат высадились на остров, желая набрать пресной воды. Они неожиданно нашли конец каната, соединявшего затопленные суда. Они отрубили его. Узнав об этом, принц послал людей и на другие острова. Канаты всюду удачно были отрублены, и течение помогло разнести затопленные суда. Таким образом русским удалось уничтожить на своем пути главное препятствие.

Матросы и гвардейские солдаты неустрашимо в дыму и воде возились около шведских затопленных транспортов. Они работали ломами, баграми, топорами. Добрались до обшивки затопленных судов и стали срывать ее. Офицеры работали наравне с их подчиненными. Около пяти часов пополудни радостный крик «ура» огласил воздух: одна канонерская лодка из авангарда графа Литта прорвалась на рейд сквозь заграждение. За ней последовали другие. они быстро выстраивались, стреляли картечью и из ружей почти в упор в шведские суда. — Дым не рассеивался. Люди устали до изнеможения.

Было 8 час. вечера. Затопленные шведами суда более и более разламывались, части их растаскивались, проход ширился, и, наконец, в Королевские ворота могли протиснуться галеры. Наше торжество близилось. Целый поток русских судов ринулся на шведскую эскадру. Рейд огласился треском выстрелов и ободрявшими криками. Шведские суда, защищавшие Роченсальмский проход, спешили уйти. Эренсверд, видя невозможность далее держаться, отдал приказание ретироваться к Ловизе, а сам отправился к королю на остров Котку.

Александр Александрович Бибиков

Первой добычей сделались наши собственные суда, взятые шведами из эскадры Валле. Затем захвачен был шведский фрегат и далее две турумы и, наконец, после полуночи, адмиральское судно «Бьёрн-Иернсида». Но до сдачи на его палубе геройски пали четыре командира и вся команда. Только тогда прекратилась стрельба по этому судну, когда находившиеся на нем русские пленные закричали осаждавшим, что ее более защищать некому. Все полегли, честно и мужественно исполнив свой долг. Слава храбрым! Только в два часа утра 14 августа, когда справились с удивительной защитой адмиральской турумы, окончилось сражение.

Часа два спустя на севере показалось огромное пламя: на малом роченсальмском рейде шведы предали огню более 30 своих малых судов и транспортов: выразительный конец упорного сражения. В нашем плену оказалось 37 офицеров 1.100 нижних чинов. Мы потеряли 15 офицеров убитыми и 39 ранеными, 368 нижних чинов убитыми и 589 ранеными, а 22 попало в шведский плен. Нами было израсходовано 19 тысяч снарядов.

Из участников сражения, имена коих впоследствии стали пользоваться заслуженной славой, назовем Дм. Серг. Дохтурова (1756-1816 г.) и А. А. Бибикова. Оба проявили в отряде принца Нассау выдающуюся храбрость. Дохтуров — будущий герой 12 года — был два раза ранен. А. А. Бибиков также был ранен и заслужил Георгия 4 ст. Дохтуров так любил русских, что «самые недостатки русского народа казались ему выше достоинства иностранцев».

Карл-Август Эренсверд (1745-1800)

Большая доля ответственности за неуспех шведов падает на короля Густава, на его неспособность управлять движениями войск. Одно бесцельное распоряжение сменялось другим еще более бесцельным. Граф Эренсверд просил разрешение отступить к Свартгольму, как более для него удобному опорному пункту, и там ожидать другой части своей шхерной флотилии... Король ответил: «Ежели приведенные мною доводы не побудят вас остаться там, где вы находитесь, чтоб дать сражение неприятелю, то вы можете отступить к Свеаборгу; но знайте, что тень вашего отца будет укорять вас с валов этой крепости за то, что вы искали в ней убежища с флотилией, им созданной, не дав ей предварительно возможности выказать впервые свою доблесть при обороне отечества». Эренсверд уступил и остался. А вечером он, придя в лагерь шведов, должен был сказать: «Я здесь, я побежден». В палатке же короля произошел такой разговор:

— Добрый вечер, граф Эренсверд, как обстоит с моим флотом?

— Вашему Величеству известно, что он разбит.

— Да, я знаю; но сколько из него осталось?

— Мало или ничего.

Король не хотел верить, чтобы большая часть флота не спаслась. Шведы очень осуждали короля, который по упрямству не разрешил адмиралу отступить к Свартгольму.

«Мы одержали, принцесса, большую победу, — писал Нассау-Зиген своей жене. — Я совершенно здоров, хотя бой длился четырнадцать часов и из них десять часов очень жаркий. Не думаю, чтоб могло быть сражение более упорное... Не знаю, зачем пишу вам все эти подробности, — умирая от усталости — двадцать девять часов я на ногах и в хлопотах».

Во всеподданнейшем донесении Нассау-Зиген (14 авг. 1789 г.) писал: «По милости Божией, после самого упорного сражения, которое когда-либо происходило, мы одержали большую победу».

Петербург возликовал. Особенно радовалась Императрица. Она благодарила принца письмом, поздравила его «со славой» и одержанной «знатной победой». Его храбрость она назвала геройской (16 авг. 1789 г.). Екатерина сравнивала сражение при Роченсальме (Свенскзунде) с Чесменской битвой. Принц Нассау имел редкое счастье одержать две победы на Черном и Балтийском море и в течение одного года взять турецкий адмиральский корабль и шведский. Ему пожалованы знаки ордена Св. Андрея Первозванного, гр. Литта был украшен Св. Георгием 3 ст., Слизов получил бригадирский чин и т. д. Всем нижним чинам, участвовавшим в деле, даны были серебряные медали с надписью «за храбрость на водах финских» (13 авг. 1789 г.). Нассау-Зинген сделался героем похода 1789 г. Ему оказали в Петербурге блестящий прием; для него в Эрмитаже играли оперу «Горе-Богатырь». Императрица помогала ему при составлении брошюры в ответ на выпад «Гамбургской газеты». Сколь ни тучен был принц Нассау-Зиген, опираясь на славу своих дел, он свободно вращался в сферах Петербурга, при условии покорности его светлости Потемкину. Кредит принца ничем не был поколеблен. Он все критиковал; честь, слава, доверенность — все принадлежало ему.

Успех, конечно, окрылил Нассау, и он вновь размечтался. Он имел свидание с главнокомандующим. У принца родилась надежда атаковать шведов на суше и взять в плен короля Густава. Но опять затруднение и неприятности. «Мне стоит более труда привести все в движение, — писал принц, — чем одержать победу над неприятелем, который, впрочем, сражался храбро».

«Его Величество король шведский убежал» по направлению