1764 и 1766 гг.) встретясь с непроходимыми льдами, вынужден был вернуться. Однако за старание достичь «до повеленного предмета» был щедро вознагражден со своими спутниками.

Перед кампанией 1789 г. его тоже снабдили обширнейшей инструкцией, которая в состоянии была поставить всякого в безвыходное положение. Чего только не ввели в нее! Указывалось, например, что надо стараться переменять корабли во время боя, что хорошо всей эскадрой обрушиваться на фланги неприятеля и т. п.

Корабельный флот был довольно хорошо вооружен, но от Чичагова общество ничего не ожидало и было ему благодарно даже за то, что «выкурил» часть плохих капитанов. Он известен был еще своим нерасположением к иностранцам.

Во главе морского ведомства стоял гр. Ив. Григ. Чернышев. Он не имел понятия о морском деле, которое его к тому же не интересовало. Моряки его «ни во что не ставили». Екатерина II дала ему в помощники Ив. Логин. Голенищева-Кутузова, который при Чернышеве, собственно, и управлял флотом. Чернышев заслужил прозвище «Пресноводный моряк и соленый маршал». Он считался на все руки — и юристом и дипломатом, но не моряком. М. М. Щербатов характеризует его аристократом-европейцем, «не столь разумный, сколь быстрый, увертливый и проворный». При дворе пользовался уважением. Подолгу жил за границей, питал пристрастие ко всему иностранному и размотал свое колоссальное состояние.

Иван Григорьевич Чернышёв

И теперь, когда Швеция грозила войной, Чернышев находился в Италии, откуда кн. Потемкин просил его «вытащить». На всех верфях закипела работа. Строились суда и снаряжался флот.

Граф Ив. Гр. Чернышев, вовсе не посвященный в технику морского дела, проявлял большую деятельность в форме нескончаемых запросов. Он ухитрялся иногда в один день сделать 15 запросов главному командиру Кронштадтского порта. Каждый курьер, приезжавший к В. Я. Чичагову, неизбежно привозил пачку вопросов и наставлений от графа Чернышева, вроде следующего: «о каких таких наших крейсерах показывают иностранные шкиперы, и зачем они ходят одни в море». Адмирал терпеливо отвечал: «Не безызвестно и вам, что здешняя эскадра уже на рейде, и потому военно-морское правило требует иметь крейсерующие или разъезжающие суда, что от меня исполнено».

Чичагов ни во что Чернышева не ставил, а прямо сносился с Государыней.

* * *

Значительная часть наших сухопутных войск была расположена по границе, вдоль левого берега р. Кюмени; отряды находились впереди городов Вильманстранда, Нейшлота и Сердоболя. Генерал-поручик Левашев расположился в Фридрихсгаме, генер.-поручик Михельсон — в Вильманстранде, а генер. м. Шульц — в Нейшлоте, квартира главнокомандующего оставалась в Выборге.

Русские начали поход нападением на Саволакс. Король же имел намерение отрезать дорогу между Петербургом и Выборгом (Храповицкий, 28 мая 1789 г.). В то время, как небольшие наши отряды, под командой Кнорринга и Шульца, готовились через Пумала и Нейшлот пробраться в Саволакс, главная часть русской армии, численностью около 10.000 человек, под начальством генерала И. И. Михельсона, собралась около Вильманстранда. При главной русской армии находился государственный изменник Спренгтпортен, хорошо знавший эту местность. Шведы поспешили усилить Саволакскую бригаду; к началу июня она насчитывала от 4 до 5 тыс. человек. После Гастфера начальником её состоял генерал-майор барон фон-Стедингк, дельный и надежный офицер. Он не в состоянии был помешать русским войскам вторгнуться через Савитайпала в Саволакс. При Кюро Михельсон разбил (31 мая 1789 г.) шведов. Отличился «маленький» Бибиков: он первым вскочил на укрепления. Взяли мы два орудия, 2 майоров, 6 офицеров, 50 солдат, 300 человек полегло на месте.

Башкиры, которых шведы принимали за людоедов, и казаки, которых боялись, многих потопили и побили в лесу. Но в проходе Порасалми, находящемся к югу от С.-Михеля, Стедингк в кровавой схватке 2-13 июня 1789 г. отбросил наступавших русских. Наши войска пошли на приступ слишком густой колонной и были отбиты с уроном в 450 человек. Сражение при Порасалми было едва ли не самым ожесточенным из всех схваток, какие происходили между русскими и финнами. — «Страшно было, — говорит Бракель, — по окончании битвы, при более спокойном настроении, видеть множество человеческих тел, лежавших близко друг к другу на маленьком поле битвы. Но удивительнее всего было то, что много разбитых врагов приподнималось и сдавалось пленными. В пылу схватки они, не видя иного исхода бросались на землю и пролежали таким образом неподвижно — рядом с убитыми».

Получив подкрепление, русские 8-го июня вновь напали на переправу при Порасалми и оттеснили шведов, захватив на другой день С.-Михель. Русские приготовились обойти позицию, и так как частям Шульца удалось одновременно через Нейшлот вторгнуться в Саволакс, то Стедингку пришлось отступить до самого Йоройса, где, в конце июня, вся бригада расположилась на сильной позиции и тем помешала русским пробраться до Куопио. Южная же часть Саволакса оказалась в руках русских.

Известие о поражении при Порасалми огорчило Императрицу, которая по этому поводу сказала: «двадцать семь лет такого известия не получала!» Прибывший с поля сражения штаб-майор Сазонов хвалил шведского бригадира Стедингка: ни одной горки даром не отдал, но на ровном месте шведы не держатся, почему не могли отстоять С.-Михеля.

Порасалми

Спренгтпортен, описывая Императрице свое участие в Саволакском походе, говорит: «Я желал, чтобы эта экспедиция, — план и идея которой принадлежат мне, — была поручена мне одному, и я полагаю, что меньшее количество голов, волей и интересов имели б более хорошее влияние на исход событий, чем те, которые теперь имеются и которые растерзали мое сердце. Как бы то ни было, так как я не мог сделать что-нибудь лучше, то я счел себя призванным выполнить нелегкую роль гренадера. С мечом в руках мы взяли батарею шведов в Кюрэ... То же самое мы сделали в Порасалми, но, когда я, наконец, упал на руки храбрых товарищей, я с горестью увидел приготовление к отступлению, которого нельзя было ни предвидеть, ни понять. Необычайная судьба, казалось, в этот день решила причинить поражение во время самой победы».

Год спустя, Густав III, находясь на корабле «Amphion», во время обеда, рассказал своей свите факт, удивленный тем, что она ничего не знала о нем. Раненый барон Спренгтпортен оставался некоторое время на мосту; здесь он успел написать записку, которую оставил незаметно после себя на месте. В записке он просил Милостивого Короля о забвении его тяжких преступлений и давал совет немедленно идти на Вильманстранд, где не встретит никакого препятствия.

После «маленькой стычки с русскими у Порасалми», Стедингк чувствовал себя не особенно хорошо. У него было только 2 т. регулярного войска на пространстве 25