В течение нескольких минут царило молчание.

– Вы так поздно работаете сегодня, père[16] Фонблэ? – заметила Анна.

– До самого утра, милая девушка.

– А вы, случайно, не видели Дэвида Рока?

– Он был здесь часа два тому назад, а потом отправился домой.

Опять воцарилось молчание, и снова Анна прервала его:

– Père Фонблэ!

– Что, милая?

– Я хочу забрать Дэвида с собой в Квебек.

Мельник в изумлении уставился на нее, и Анна не решилась поднять на него глаза. Несмотря на свое желание ехать в Квебек, она всей душой чувствовала, что эта старая мельница неотразимо влечет ее и уговаривает остаться здесь.

– Я хочу увезти его с собой в Квебек, – повторила она. – Подальше от лесов, от Черного Охотника, от индейцев… и от вечной войны. Я не перестаю бояться за его жизнь. А теперь я счастлива: сам интендант обещал мне заняться его судьбой.

Она посмотрела на мельника и заметила, что тот не спускает глаз с мельничного колеса. Как раз в это мгновение колесо издало какой-то жалобный звук.

– Что это такое? – испуганно спросила она.

– Надо будет завтра утром его смазать…

– Я говорила с вами о Дэвиде, рèrе Фонблэ.

– Простите меня, маленькая барышня. Я слыхал все, что вы говорили. Вы хотите увезти Дэвида в Квебек. И когда он отправится туда, интендант Биго осыплет его своими милостями, и там…

– … его ждут богатство и слава, – закончил за него чей-то властный голос.

Это произошло так неожиданно, что Анна испуганно вскрикнула. Сам интендант Новой Франции стоял возле нее! Старый мельник тотчас же попятился и скрылся в зияющей черной двери.

Лицо Анны горело огнем, когда она, запинаясь, произнесла:

– Месье, я была уверена, что мы с папашей Фонблэ одни.

– Я очень люблю гулять при лунном свете, а потому ушел от пьяного шума, – ответил ей лживый, слащавый голос Биго. – И когда я увидел вас, Анна, когда вы, словно маленькая фея, подходили к мельнице, я не мог побороть искушения и пошел следом. Я слышал то, что вы сказали о Дэвиде Роке, и я очень рад, что вы со мной согласны. Не соблаговолите ли вы пройтись немного?

Прежде чем Анна успела ответить, интендант взял ее под руку, и они стали удаляться от мельницы.

Тогда старый мельник выглянул из своей двери, подобно разгневанному маленькому гному.

– Негодяй! – шипя прошептал он. – Негодяй! – повторил он, и в его голосе звучали ненависть и отчаяние.

А Биго в это время шел с Анной Сен-Дени, ведя ее под руку так, что кончики ее пальцев находились в его руке, и говорил:

– Ваша любовь к этому юноше, должно быть, очень велика, Анна?

– Да, я люблю его всей душой.

– И эту любовь не могли бы затмить ни богатство, ни слава, ни королевские почести, которые мог бы вам доставить другой человек?

– Я никогда не задумывалась о таких вещах, – ответила Анна.

Она не видела, каким зловещим огнем сверкнули глаза интенданта. Но его голос продолжал литься так же слащаво и мелодично:

– Сегодня, когда я случайно набрел на вас обоих там, среди цветов, я почувствовал зависть к нему. Если Бог и Новая Франция, за которую мы проливаем кровь, когда-нибудь вознаградят меня любовью женщины, то я хочу надеяться, что она будет похожа на вас, Анна. За такую любовь я отдал бы с радостью все, что у меня есть!

В его голосе звучала тоска, и Анна не решилась отнять руку, которую намеревалась было высвободить.

Они шли некоторое время в глубоком молчании.

– Если Дэвид Рок явится ко мне в Квебек, я сделаю из него первоклассного джентльмена. Я лично буду заботиться о нем, произведу его в офицеры и назначу адъютантом губернатора.

Радостный крик сорвался с губ Анны:

– Вы… вы действительно это сделаете?

– А почему же нет? – улыбаясь, ответил Биго. – Про меня рассказывают ужасные вещи, ma chère[17], – ненависть и зависть идут по следам моей карьеры и славы. Но в душе моей, если бы враги могли заглянуть туда, они нашли бы лишь горячее желание доставить счастье моему народу[18]. И почему бы мне не излить часть моих забот на вас и на Дэвида Рока? В ту минуту, когда я увидел влюбленных среди цветов – красивую девушку, обещающую вскоре стать прекрасной женщиной, и смелого юношу, – я почувствовал, как в душу закралось какое-то непонятное чувство и заполнило пустовавшее в ней пространство. Но я такой же эгоист, как и все, Анна, и в вашем счастье я надеюсь найти немного счастья и для себя.

– О, мы оба будем любить вас за вашу доброту! – горячим шепотом ответила Анна. – И Дэвид, и я! В самых смелых грезах своих я не представляла, что нас может ожидать подобное счастье!

– Счастливы те, кто может целиком отдать себя любви! И однако, мы должны пожертвовать всем, когда этого потребует Новая Франция, – продолжил Биго грустным голосом. – Как это странно, что я вас посвящаю в секреты государственной важности, но я знаю, что вы будете хранить мои слова глубоко в душе и ни один человек не узнает того, что я вам скажу. Вы должны понимать, что я веду усиленную борьбу с подлыми предателями, которые затаились среди нас.

– Предатели! – воскликнула Анна, приложив обе руки к груди. – Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что англичане каким-то образом узнаю́т о каждом нашем шаге раньше, чем мы успеваем его сделать, – ответил Биго.

После маленькой паузы он добавил как бы между прочим:

– Отец Дэвида был, кажется, англичанин, не так ли?

– Да, – ответила Анна. – Его убили индейцы, когда Дэвид был еще ребенком. Но мать его – француженка, и оба они любят Новую Францию так же, как вы и я.

– А тот человек, которого называют Черный Охотник и с которым Дэвид так дружит, – он тоже, кажется, англичанин? И говорят, проводит много времени среди англичан?

– Кажется, так, – ответила Анна, несмотря на то что ей стоило большого труда произнести эти слова.

– Предательство, да! – повторил Биго. – Вот почему я нуждаюсь в таких сильных и смелых людях, как Дэвид Рок. И вы непременно должны уговорить его отправиться в Квебек. Он принадлежит к числу тех, кто никогда и ни за какую цену не станет продавать свою душу и тело; такому человеку можно доверить вещи, которых не должен знать никто другой.

В это время они приблизились к поместью. Анна пожелала интенданту спокойной ночи, а изящный царедворец поклонился ей так низко, словно перед ним была королева, и провожал ее глазами, пока девушка не скрылась в дверях старого дома.

Никогда еще, кажется, красота и душевная чистота не вызывали в душе человека такой бури самых низких страстей, как это случилось с Франсуа Биго под влиянием Анны Сен-Дени. Лицо его выражало чувство ликования, так как он был убежден, что его ждет успех в этом деле, как и во всех других.

Маркиз Водрёй неслышными шагами подошел к нему и своим обычным шутливым тоном сказал:

– Ну, что вы скажете о моей наблюдательности и смекалке? Дивная ночь, лунный свет и прекрасная дева… А какие неограниченные возможности! Чего еще может требовать человек… даже такой, как вы, Биго!

Интендант вцепился с такой силой в рукав маркиза, что ногти почти вонзились в рыхлую руку губернатора Луизианы.

– Я бесконечно рад, Водрёй, что вы вовремя заметили, как она спускалась по лестнице! – воскликнул он глухим голосом. – Я ручаюсь, что вы с такой же уверенностью можете рассчитывать на губернаторский пост, как я – на любовь Анны Сен-Дени.

Непроницаемая улыбка не покидала жирного лица маркиза Водрёя, когда он спросил:

– В таком случае все произошло так, как я предсказывал?

– Да, – ответил Биго. – Точь-в-точь. Она шла рядом со мной, я держал ее пальцы в своей руке, и мне пришлось сделать большое усилие, чтобы тут же не заключить ее в объятия. Но если бы я это сделал, все было бы потеряно! А теперь она моя! Ее воображение распалено теми картинами, которые