А Роуз говорил и говорил. Его нежный голос раздавался под сводами башни, вплетаясь в шестеренки механизма и птичий гомон.

– Роуз, я не знал… Я не знал, я… – беспорядочно шептал Таласс, не глядя ни на кого вокруг.

Дроссельфлауэр отвернулся.

Стыдно ему, зло подумал Хью. А птиц натравливать было – не стыдно?

Ему было жаль и убитого художника, и Таласса, которому врали, а больше всех – самого себя. А господина мэра нет – не было.

Как и когда в руках Дроссельфлауэра вновь оказалась скрипка, Хью, занятый своими мыслями, разглядеть не успел. Мелодия зазвучала – форте, стакатто, громко, ярко – и словно бы мир сняли с паузы.

С громким криком тетушка Долл бросилась на Бритт и толкнула ее к стражнику, боровшемуся с птицей, а после сцепилась с Гвендолин.

В окно влетело еще несколько птиц. Они кружили под потолком, издавая леденящие душу звуки, удивительным образом гармонирующие со скрипичной игрой господина мэра.

Таласс не замечал ничего – давясь слезами, он что-то жарко шептал маленькому зеркальцу, и Хью, как не хотел, так и не смог заставить себя прервать их беседу.

И перестать смотреть тоже – не мог, понимая, насколько он чужой для Таласса – и насколько другой человек, давно потерянный и для города, и для других, и для него, оказался целым миром. Миром, который не сможет запомнить один Хью Гилберт, даже если будет очень старательно собирать все кусочки мозаики… Даже если и соберет – на портрете будет чужое лицо.

Хью зажмурился – глаза жгло – и выхватил из кармана фиал, в котором горячо ощущалась собственная тень.

– Помоги Бритт! – крикнул он.

Тень метнулась к девушке, в чьи бирюзовые волосы черная птица успела запустить гигантские когти, в то время как стражник заламывал ей руки. Одна из рук оторвалась от тела и упала на пол.

«Да они же оловянные!» – понял вдруг Хью. – «Чертова армия оловянных солдатиков!»

Бритт тоже не терялась – на двоих с тенью они заломали оловянного человека и бросились на второго.

– Мои мальчики! – Долл оставила в покое Гвендолин. Та шагнула назад, хватаясь рукой за горло.

Хью выдохнул и прыгнул, повиснув на руках Дроссельфлауэра – мешая ему играть.

– Отпусти! – раздраженно крикнул Дроссельфлауэр. – Отцепись!

Он развернулся и ударил Хью смычком. Щеку, и без того пораненную птицей, обожгло конским волосом. В носу засвербило от запаха крови.

За спиной Хью услышал тяжелые, усталые шаги.

– Отойди от него, – рявкнул Таласс. – Не смей поднимать руку на мое!

– Но здесь нет ничего твоего! – широко распахнул глаза Дроссельфлауэр. – Этот город – мое детище, а Роуз сделал выбор сам… Без твоего участия. Более того, он ведь так и не посвятил тебя в свой план?

– Не слушай его! – потребовал Роуз. – Он врет!

– С чего ты? Нет, с чего бы мне врать? Я всегда был честен с тобой, с Роузом, я делился каждым нюансом, каждым моментом, ради чего? Чтобы однажды Роуз Леймисс, держа мою мечту в кулаке как горсть стеклянных шариков, просто… передумал? Раздавил в кулаке хрупкое стекло, задумал бы в тайне обратный механизм, чтобы вернуть нас в правильный, нормальный мир. Нормальный! Ха! Будто бы не этот нормальный мир отторг его однажды, будто бы не я дал ему холсты и бумагу – целый город, в котором он мог творить что хотел!

– Таласс! – отчаянно крикнул Роуз. – Я хотел, чтобы мы с тобой увидели настоящую жизнь. Здесь никогда не было бы ничего настоящего. Каково жить в мире, про который ты точно знаешь, что он – фальшивка. Я не смог!

– А Таласс смог! – расхохотался Дроссельфлауэр. – О, как Таласс смог, особенно когда тебя не стало. Он эту фальшивку доработал до такого масштаба, который мне никогда и присниться не мог. Тоска и горечь любви – такая же движущая сила, как воображение и мечты!

– Ты использовал меня… Использовал нас, – выплюнул Таласс. – А я тебя другом считал!

– А я считал своим другом Роуза, – парировал Дроссельфлауэр. – Чтобы что?

– Как ты мог. Убийца…

– Я не убийца, как бы не кричал об этом достопочтенный Роуз. Я лишь защищался, а птицы… Что ж, я выстоял лицом к лицу перед своими кошмарами, а Роуз нет. Все дело в том, сломаешься ты или нет.

– Подонок! – Таласс с места кинулся на Дроссельфлауэра.

Скрипка и зеркало полетели на пол, и Хью инстинктивно бросился ловить то, что проще – скрипку. Зеркало же покатилось по полу в сторону.

Таласс и Дроссельфлауэр сцепились в драке. Хью отвел глаза – в этом не было ничего привлекательного, в схватке бывших друзей, один из которых узнал о другом страшную правду. И чем ближе они находились друг к другу телами, тем шире становилась щель между их душами.

Хью проводил глазами катящееся зеркало и услышал в общем гомоне, что Роуз что-то кричал.

Он поднялся и на ватных ногах пошел его подобрать – и увидел, как Меган рывком бросила себя перед ним, останавливая зеркало ногами, и вцепилась в него.

– Что?! – крикнула она.

– Механизм! – донеслось до Хью. – ….рычаг…. на себя… надо остановить…

– Еще раз! – Меган подползла к крутящимся шестеренкам и зашарила руками по поверхности. – Я не понимаю.

Хью бухнулся на колени рядом с ней.

– Сейчас, сейчас… Тут где-то рычаг, верно?

– Да! – крикнул Роуз. – Остановите это, потяните на себя рычаг!

– Нашла! Но он очень тугой! – крикнула Меган, поморщившись, поднялась на колени и всем телом повисла на рычаге. Хью обхватил ее поперек талии и потянул вниз.

Скрип и лязг заставили замереть всех сражающихся на тесной площадке. Золотой петух-флюгер завертелся в разные стороны с бешеной скоростью, по полу прошла трещина, и механизм рухнул, едва не утянув за собой Меган и Хью – их с двух сторон подхватили Бритт и Гвендолин.

Пол затрясся, словно началось землетрясение.

– Сейчас все рухнет! Бежим! – крикнула Бритт. – Что вы сделали?

– Роуз сказал! – с трудом шевеля губами, ответил Хью. – Так… так было надо.

* * *

– Зачем? – закричала Бритт на зеркало, которое держала в руке.

Она успела подхватить его, прежде чем оно попало бы под сапог стражника.

– Разве вы не хотите все это прекратить? – спросил призрак.

По щекам его текли слезы.

– Я – хочу. Я устал!

– Хотим. Лично я точно хочу, но если мы все сейчас здесь погибнем – кому от этого будет польза?

– Не погибнем! – торопливо проговорил Роуз. – Слушайте меня!

Бритт, Хью и Меган склонились над зеркалом.

– Вы же помните карусель? Если Дроссельфлауэр собрал ее по моим эскизам, то она должна работать. Это наш единственный шанс!