Молодые поклонники Голдуотера быстро заметили, что он воплощает в себе идеальный образ независимого, мужественного героя Рэнд. Джером Таккилл, убеждённый либертарианец, вспоминал: «Важнее позиции Голдуотера был тот факт, что он смог создать себе образ человека, будто бы рождённого для этого… При первом же взгляде становилось понятно, что его место – в Ущелье Голта, в окружении бастующих героев с горящими глазами и стройных, энергичных героинь в развевающихся на ветру плащах». По воспоминаниям одного студента из MIT, среди них, тех, кто принимал участие в кампании, было полно поклонников Рэнд. Он присоединился к YAF и «Студентам за Голдуотера» и понял, что «большинство ключевых фигур в обеих организациях (зачастую они сразу состояли и в одной, и в другой) были объективистами, и я продолжал принимать участие в обсуждениях идей Рэнд, даже не прочитав ни одной её книги». Связь Рэнд с голдуотеровской кампанией укреплял Карл Гесс, преданный студент NBI и один из главных спичрайтеров Голдуотера. Гесс щедро сдабривал речи босса рэндийским сленгом. «В них ощущалось сильное влияние писательницы, воспевавшей романтический капитализм, Айн Рэнд», – писали в Washington Star об одной из речей Голдуотера[431].

По мере хода кампании Рэнд вомущалась карикатурами на Голдуотера в СМИ, где он представал расистом. Это правда, что и она, и Голдуотер были против Закона о гражданских правах 1964 г., наглядный пример приемлемости либералов, но никто из них на самом деле не был по-настоящему предубеждён. Рэнд поносила расизм как «низшую, сугубо примитивную форму коллективизма», а Голдуотер осуществлял расовую интеграцию семейного бизнеса ещё много лет назад, задолго до вступления в Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения. Но либертарианские взгляды Голдуотера брали верх над расовым либерализмом. Он был одним из немногих сенаторов, выступавших против билля, важного нормативного правового акта, целью которого было решение проблемы неподатливого наследия расовой дискриминации на юге страны. Решение Голдуотера было продиктовано принципами, которых он придерживался долгие годы. Будучи убеждённым сторонником автономии отдельных штатов, он был осведомлён о расширении полномочий, которые получит федеральное правительство, если закон примут. Руководствуясь анализом своих друзей, Уильяма Ренквиста и Роберта Борка, он также полагал, что данный акт противоречил Конституции, поскольку нарушал право на частную собственность. В условиях электоральной потасовки такие идеи казались праздными. Количество голосов за Голдуотера сократилось, потому что голосовать за него означало голосовать за сегрегацию.

Рэнд воспринимала его действия по-другому, потому что разделяла его индивидуалистический взгляд на права, как и убеждение в сокровенности частной собственности. Но в отличие от Голдуотера, на Рэнд не производила впечатление доктрина об автономии штатов, «относившаяся к разделению власти между местными и национальными органами… Это не означает, что власти штата получат неограниченный, необоснованный контроль над своими гражданами». Впрочем, её тоже ужасали поправки 2 и 7, запрещавшие дискриминацию в местах общего пользования и трудоустройстве. Если закон примут, он станет «худшим нарушением прав собственности за всю жалкую историю Америки», – писала она. Первых сторонников гражданских прав, которые боролись с правительственной сегрегацией, Рэнд одобряла. Теперь же она критиковала «лидеров негров» за их борьбу с дискриминацией при помощи «требований особых расовых привилегий». Рэнд считала понятие расы коллективистской выдумкой, периферийной категорией, включённой в объёмную философскую систему. Её понимание истории Америки не исключало расовые вопросы, но удобно помещало их в более масштабное ви́дение капитализма. Рабство для неё попросту было доказательством «смешанной экономики» страны, а Гражданская война демонстрировала превосходство капиталистического Севера над «аграрно-феодальным Югом»[432].

На страницах «Новостей объективизма» Рэнд самоотверженно защищала Голдуотера от распространённого ощущения, что он представлял «правых радикалов» – опасных маргиналов, якобы ставивших под угрозу американскую демократию. Поводом для подобных обвинений была популярность Голдуотера среди членов Общества Джона Бёрча (John Birch Society – JBS), закрытой антикоммунистической организации. Её члены вместе с основателем, производителем конфет Робертом Уэлчем, исповедовали антисемитизм и были сторонниками причудливых теорий заговора. Однажды Уэлч произвёл фурор, высказав свои подозрения, что Дуайт Эйзенхауэр был коммунистическим агентом. Члены этого общества, которое держало список своих сторонников в секрете, присутствовали в каждом сегменте правого крыла. Однако их странности, как только их раскрыли СМИ, превратили JBS в актуальную политическую проблему. Во время выборов губернатора Калифорнии в 1962 г. Ричард Никсон осудил деятельность организации. Таким образом он хотел получить расположение центристов, но на самом деле это стоило ему солидной базы избирателей, а поэтому выборы он проиграл. Голдуотер был не готов пойти на такое, потому как понимал, насколько JBS важно для его кампании. Его члены были настолько же обычным делом среди взрослых волонтёров, насколько объективисты среди студентов. Голдуотер действовал осторожно, прибегая к помощи волонтёров JBS, не афишировавших свои связи с организацией[433].