«Новости объективизма» ознаменовали переосмысление Рэнд себя как публичного интеллектуала, готового комментировать актуальные события. В первом выпуске она объявила о том, что объективизм является философским движением с уникальной системой политических взглядов. «Объективисты не являются «консерваторами». Мы – радикалы, поддерживающие капитализм»[405], – объявляла она. Сами выпуски были небольшими. Их толщина варьировалась от четырёх до восьми страниц. В большинстве выпусков была заглавная статья за авторством Айн или Нейтана, рецензия на книгу, большая статья в рубрике «Отдел интеллектуального вооружения», где печатались ответы на вопросы читателей о применении принципов объективизма в реальной жизни, а также объективистский календарь с заметками об актуальных событиях. Почти все книги, на которые были написаны рецензии, имели уклон вправо или поддерживали объективистские принципы, хотя были и исключения в виде «Загадки женственности» Бетти Фридан – «яркой, информативной и резонансной работы в культурном плане»[406]. Среди прочих работ были «Разум и анализ» профессора Йельского университета Бранда Бланшарда, а также «Человеческая деятельность» Людвига фон Мизеса. Рецензии по большей части были беспристрастными, в них отражались и похвала, и критика, и, кроме того, в конце каждой рецензии книге выставлялась оценка по соотношению со стандартами объективизма. Благодаря длинным статьям Рэнд, которые зачастую были перепечатками её речей, подписчики могли сами проследить за развитием объективизма за пределами рамок, установленных в её романе.

У новой, бескомпромиссной и резкой Рэнд был талант попадать на главные полосы. По мере распространения своих идей она становилась предметом как насмешек СМИ, так и обожания ими. Майк Уоллес был среди тех, кто первым понял, что Рэнд была из «тех людей, которыми интересуются другие люди». После её появления на его шоу несколько его сотрудников приняли идеи объективизма. Один коллега вспоминал трансформацию Эдит Эфрон, которая «начала очень, очень странно рассуждать о психологии, искусстве и политике – такого я ни разу не слышал, и уж тем более от еврейки-интеллектуалки из Нью-Йорка. Я думал, она с ума сошла». Вскоре и другие медиа признали, что Рэнд привлекает людей. Она начала вести радиопередачу на частоте Колумбийского университета под названием «Айн Рэнд в кампусе», а также появилась на ток-шоу CBS «Большой вызов». В 1964 г. она дала интервью журналу Playboy, что тогда считалось великим достижением. В середине 1960-х Playboy был на вершине культурной влиятельности, публикуя серьёзные эссе и размышления наряду с фотографиями «подружек плейбоя». Хью Хефнер долгое время был поклонником Рэнд, а в журнале долгое время публиковался Элвин Тоффлер, относившийся к Рэнд с трепетом и уважением. Она даже посетила Playboy Club, о котором отозвалась как о «невероятном месте и блестящей затее»[407].

Невзирая на всё то внимание, что Рэнд привлекала к себе, ей оно не очень нравилось. Даже события NBI смущали её. Обычно она эффектно входила в помещение и шла через зал к сцене, наслаждаясь аплодисментами. Один студент сильно удивился, когда услышал, как Рэнд пробормотала: «Ненавижу это делать. Каждый раз, когда иду мимо всех, чувствую себя как невеста на свадьбе». В поездках она предпочитала, чтобы с ней был «Коллектив» или по крайней мере Фрэнк и Нейтан. Её муж вызывал удивление среди людей со стороны вроде Майка Уоллеса, который называл его «выхолощенным компаньоном»[408]. «Коллективу» было привычно молчание Фрэнка, но у других его пассивность вызывала тревогу за потребность Рэнд в доминировании. Немногие понимали, насколько важным было для Рэнд присутствие Фрэнка. Ради объективизма она была готова пройти все виды испытаний известностью публичной личности. Но ей нужен был Фрэнк, её надёжный щит от окружающего мира.

Нигде Рэнд не пользовалась такой популярностью, как в кампусах колледжей. Впервые перед студенческой аудиторией она предстала в Йельском университете, и это был высший пилотаж. Один репортёр, присутствовавший на мероприятии, отмечал переполненность зала и пестроту аудитории, в которой были «дамы в меховых шапках или накидках, студенты в кроссовках и без пиджаков. Были люди с короткими волосами и длинными, мелькали бороды всех величин и цветов, скрывавшие молодые лица. На знаки «не курить» не обращали внимания». Своей аудитории из Лиги плюща Рэнд вещала напористо и уверенно, особое внимание уделив ответам на вопросы из зала. Когда кто-то спросил про её «оскорбление» «Нового курса», Рэнд парировала: «Это было не оскорбление, а проклятие»[409]. Под конец все аплодировали ей стоя. Речь вернула Рэнд к роли, которой она так наслаждалась во времена поддержки Уилки: основного докладчика, рассуждающего перед большой аудиторией.

После Йеля она регулярно начала принимать приглашения от разных колледжей посетить их кампусы. Будучи выдающимся и эффективным оратором, она всегда собирала переполненные залы. На публике Рэнд поддерживала загадочность и эффектность своего образа. Её тёмные волосы были подстрижены на манер моды 1940-х гг., а кроме того, она носила длинную чёрную накидку с брошью в виде доллара на отвороте. Спустя несколько десятилетий эмиграции она по-прежнему говорила с характерным русским акцентом. На вечеринках в окружении своей нью-йоркской свиты она курила сигарету за сигаретой, вставляя их в элегантный мундштук цвета слоновой кости. Вскоре Рэнд начала получать столько приглашений выступить, что больше не смогла принимать их все; только за 1965 г. она отклонила более 20 приглашений от колледжей и университетов. Она предпочитала выступать только на самых желанных ею площадках, например перед Лигой плюща и в некоторых государственных университетах, среди которых были Университет Висконсина и Калифорнийский университет в Беркли. После публикации «Для нового интеллектуала» Рэнд связалась с Бостонским Ford Hall Forum, где будет выступать с ежегодной речью на протяжении следующих 20 лет. Один из её крупнейших триумфов произошёл в 1963 г., когда Колледж Льюиса и Кларка пригласил её в свой кампус для участия в ежегодной Неделе чтения, поручив всем студентам ознакомиться с романом «Атлант расправил плечи» (помимо прочих произведений), и наградил её почётной докторской степенью в области гуманистики литературы[410].