– Но об аборте, как принято здесь говорить,Найфеха уже известили. Стоку на это было наплевать, вел он себя так, будтоженщин видел впервые в жизни. По вполне понятным причинам дверь комнаты изнутрине запиралась, и инспектор вежливым стуком давал взбесившемуся кобелю понять,что его время вышло. Пора, мол, Сток, пора! Парень попросил еще пять минут.Нет, твердо ответил Найфех, хватит. Из-за двери неслись стоны и треск ложа.Инспектор переглянулся с охраной, опустил глаза и стал ждать, когда этотсодомит закончит свое дело. Слава Богу, дверь распахнулась. Стоя на пороге,Сток обвел охранников победоносным взглядом. Оба потом утверждали, чтонеутомимости своей он был рад больше, чем отсрочке. Женщин, естественно,быстренько выставили. Оказалось, никакие они не жена и не подруга.

– А кто же?

– Обычные проститутки.

– Проститутки! – повторил Адам чуть громче,чем следовало: один из юристов бросил на него недоумевающий взгляд.

– Ага. Парочка местных шлюх. Оргию устроилСтоку его братец. Помнишь деньги, что присылали на похороны?

– Ты шутишь!

– Мне сейчас не до шуток. Четыреста долларовза двух черномазых шлюшонок, конечно, дороговато, но, с другой стороны, ведь наСкамье-то они работали впервые. Плата за испуг. Словом, капитала у Стока неосталось. Потом он мне говорил: “Какая разница, как меня похоронят, главное,что девки оказались стоящие!” В следующий раз, пригрозил ему Найфех, о такомсвидании можешь и не мечтать. Сток пожаловался адвокату, вон тому,длинноволосому, и через два дня получил от судьи соответствующую гарантию.Похоже, для него сейчас лучший подарок – окончание отсрочки.

Сэм откинулся на спинку стула, улыбка медленносползла с его губ.

– Со мной подобной проблемы не возникнет.Свидание полагается супругам, тебе это должно быть известно. Но Найфехнаверняка закроет глаза на маленькое отступление от правил. Что скажешь?

– Я, признаться, об этом как-то не думал.

– Шучу, шучу. С меня, старика, хватит хорошейвыпивки.

– А последний ужин? – ровным голосом спросилАдам.

– Не смеши.

– Мне казалось, мы шутим.

– Тогда что-нибудь поизысканнее. Отварнаясвинина с фасолью. Здесь меня ею кормят почти десять лет. Пусть положат лишнийкусочек тоста. Не хочу, чтобы шеф утруждал себя приготовлением человеческойеды.

– Божественное блюдо.

– Готов им поделиться. Меня все времяинтересовало: зачем кормят человека перед тем, как его убить? А еще приводятврача, честное слово. Хотят убедиться, что состояние здоровья позволит тебепринять смерть. Здесь есть даже психиатр, который накануне казни составляетписьменный отчет: осужденный находится в здравом уме и готов к экзекуции.Добросердечный священник проследит за тем, чтобы душа прямиком отправилась впредназначенное ей место. Весь этот штат содержат на деньги рядовогоналогоплательщика. И конечно, супружеское свидание: сначала плоть ублажают,потом – умерщвляют. Продумана каждая мелочь. Какое внимание! Власти заботятся отвоем аппетите, здоровье, духовных нуждах и даже не против удовлетворить твоюпохоть. Они ставят тебе катетеры спереди и сзади – чтобы исключитьнеконтролируемые выбросы. Не хотят возиться с дерьмом. Мерзость, мерзость,мерзость.

– Поговорим о чем-нибудь другом.

Сэм сделал последнюю затяжку, бросил окурок напол.

– Нет. Хватит пустой болтовни. Сегодня ее былодостаточно.

– Хорошо.

– И ни слова об Эдди. В конце концов, этонечестно. Зачем бить под дых?

– Прости. Ни слова об Эдди.

– Давай-ка сосредоточимся на трех оставшихсянеделях.

– Договорились, Сэм.

* * *

По обеим сторонам автострады номер 82бесконечной чередой на восток уходили мотели, ресторанчики быстрогообслуживания, лавки, где посетителям предлагались дешевая выпивка, журналы ивидеокассеты. Гринвилл. Поскольку с запада город блокировала река, основнойинтерес для застройщиков представляла именно автострада.

За прошедшую четверть века тихий ипровинциальный Гринвилл с населением едва ли в тридцать тысяч разросся,превратившись в оживленный речной порт. Число его жителей удвоилось. К 1990году Гринвилл стал пятым по величине городом штата.

Вдоль тенистых улиц деловой его части стоялисолидные старые особняки. Аккуратный и чистый центр города почти не изменился,приятно отличаясь от погруженной в хаос автострады номер 82. Часы показывалиначало шестого, когда Адам свернул на Вашингтон-стрит и выключил двигатель.Магазины готовились принять поток вечерних покупателей. Сняв пиджак, Адамоставил его на переднем сиденье: зной не ослабевал.

Пройдя три квартала, он оказался у входа внебольшой парк, в центре которого стояли отлитые из бронзы фигурки двухмальчиков. Одного скульптор изобразил бегущим, другой готовился прыгнуть.Беспечные движения детей были переданы мастерски. Джон и Джошуа Крамеры застылив металле, навеки оставшись пятилетними мальчишками. Латунная табличка у их ногкратко сообщала:

ДЖОН И ДЖОШ КРАМЕРЫ

ПОГИБЛИ ЗДЕСЬ 21 АПРЕЛЯ 1967 ГОДА

(2 МАРТА 1962 – 21 АПРЕЛЯ 1967)

Парк представлял собой идеальный квадрат,равный по площади половине городского квартала, где находился офис МарвинаКрамера. Весь участок долгие годы был собственностью семьи, и отец Крамераподарил его муниципалитету с единственным условием: воздвигнуть на месте гибеливнуков мемориал. Взрыв сровнял здание офиса с землей, строители снеслисоседнее, и на пожертвования горожан власти разбили парк. Его окружала оградаиз чугунного литья, со всех четырех сторон на островок зелени вели украшенныеарками входы. Вдоль ограды тянулись два ряда деревьев, молодых дубков и кленов.Площадку в самом центре обрамляли клумбы бегонии, от них в разные стороныуходили аллеи невысоких олеандров. В восточном углу парка виднелись ступенималенького амфитеатра, через дорожку напротив у лодочек качелей восторженнощебетали дети.

В крошечном, зажатом зданиями оазисе царилиумиротворение и покой. Адам миновал сидевшую на деревянной скамье парочкувлюбленных. Вокруг фонтана кружили на велосипедах семи – или восьмилетниешкольники. Неспешно двигавшийся навстречу старичок-полицейский поднес ладонь ккозырьку фуражки, с достоинством приветствуя Адама.