– Сволочи, – прошептал он, – сволочи...

Он сам чувствовал, что это не ругань, а жалоба обманутого.Обманули подло и гадко! Сейчас их разбросало по всей длине тоннеля,искалеченных и стонущих, но все-таки живых, ведь имперцы предпочитают всюоставшуюся жизнь провести в больничной постели, им будут подкладывать судно, нозато останутся живыми, не погибнут, как велит мужской долг, что выше, чемпросто жизнь человека...

Мир заволокло красным туманом. Он понял, что тело ужеснизило скорость, а сдуваемая ветром струйка крови снова сползает в глазнуювпадину. Слева на горизонте начали вырастать красновато-оранжевые горы,отвесные, словно доски огромного крашеного забора, источенные поколениямижуков-древоточцев, трухлявые, с плоскими вершинами, тоже изъеденные иисточенные, словно вершины пней, где семья красноголовых муравьев живет не однопоколение, все расширяя свои помещения.

Справа тянулось зеленое поле, опасно ровное, только в милевпереди темнела густая роща. Впереди он различил могучие стволы буков, их ветвидают хорошую защиту сверху, ни один вертолет не заметит, только бы роща не былас пятачок...

Еще издали он заметил три легковые машины, перегородившиедорогу. По ту сторону машин застыли темные фигурки, на этот раз многие держалилегкие карабины наизготовку. При его приближении кое-кто взял карабинынаизготовку, остальные вытащили пистолеты и спрятались за машинами.

Он начал притормаживать, делая вид, что собираетсяостановиться, даже чуть подал к обочине, но в критический момент врубил газполностью, вцепился в руль и направил машину прямо в щель между машинами. Онипотеряли драгоценные мгновения, когда можно было отпрыгнуть прицельный огонь, акогда прозвучали первые выстрелы, они были торопливые и одиночные. В следующеемгновение он увидел как фигурки в панике разбегаются, уже поняли, что он идетна таран.

Держа руль одной рукой, он дважды выстрелил вправо, гдефигурки стояли на безопасном расстоянии и уже вскинули карабины. Один дернулсяи выронил карабин, остальные бросились к укрытию. Джип врезался в баррикаду.Страшно тряхнуло, грохнуло, заскрежетало, он на мгновение закрыл глаза, и вследующее мгновение осколки стекла скользнули по лицу.

Когда он раскрыл глаза, покореженный джип прорвался напростор, а сзади горело и взрывалось, его догнала волна жара, дорога и все побокам озарилось багровым светом. Вдогонку прозвучали запоздалые выстрелы. Джипнесся как раненый зверь, в нем поскрипывало, однако машины для армии делают стройным запасом прочности, тупые полицейские не учли такой пустячок, как и то,что он рискнет пойти на рискованный прорыв.

– Ага, – прохрипел он злобно, – счас... счася подниму лапки, чтобы не поцарапаться и соглашусь на двадцать лет заключения!

Справа показалась роща, дорога плавно огибала ее по широкойдуге. Он старался угадать, сколько минут еще сумеет продержаться на этом джипе:сделали заслон уже именно на него, ложного морпеха, или же на тот невероятныйслучай, если чужой диверсант каким-то чудом сумеет как-то добраться до этихкраев? В последнем случае понятна их беспечность, диверсанта не ждут, но еслиуже успели получить сведения от приземлившихся вертолетов, тогда его делапохуже, а прорвался он в самом деле чудом... либо по невероятной дурости ибеспечности местных полицейских, в округе которых давно уже ничего не случалосьдействительно опасного.

Не глядя, пощупал мешок на заднем сидении. Кончики пальцевуловили тепло снайперской винтовки. Она словно верный пес лизнула ему ладонь исообщила, что с нею все в порядке, гони, мы с тобой, хозяин, им еще покажем...

Дорога задиралась все круче, а легкий склон слевапревратился почти в отвесный. Он рассмотрел по другую сторону горы шоссе, чутьболее оживленное, быстро заклинил педаль, укрепил руль и, схватив мешок,прыгнул, сгруппировавшись в тугой ком.

Его покатило как мяч, когда услышал треск, грохот.Остановился, распластавшись как лягушка, в голове шум, плечи ноют от ссадин, ана самом краю мелькнули задние колеса джипа. Проломив ограждение, он катилсявниз, его там, судя по звуку, подбрасывает, свивает колеса, корежит и вот-вотвзорвутся баки. В американских машинах, в отличие от всех остальных, онипочему-то всегда взрываются...

Он выхватил из сумки крохотный баллончик, направил наволосы, струя пшикнула, едва прикоснулся к кнопке. Резковатый запах сразувыветривался, кожу слегка щипало. Сожалея, что нет зеркала, он взъерошилволосы, снова попшикал, отшвырнул пустой баллон и помчался в другую сторону отпропасти.

За пару сотен метров каменистое плато обрывалось, дальше шелкрутой косогор, а далеко-далеко внизу вилась ленточка шоссе, почему-тосеребристого цвета, или это под таким углом отражался солнечный свет. Шоссепочти пусто, у колумбийцев все еще автомобиль – роскошь, а не средствопередвижения, не все выбились в наркобароны, только далеко на повороте блеснулкрохотный автомобильчик, открытый, за рулем... да, за рулем один человек...

Ноги его понесли быстрее, камни и комья земли срывалисьиз-под сапог, но он мчался с такой скоростью, что обгонял даже камни. Дорогаприближалась, но и автомобиль несся чересчур быстро, движения практическинет...

Он выбежал на шоссе, еще не зная, что же будет делать.Машина издали вильнула в сторону, пальцы Дмитрия напряглись, готовы вомгновения ока выдернуть пистолет и выстрелить, но автомобиль сбросил скорость,это был мощный форд с открытым верхом, довольно дорогая машина, хотя иподержанная, а за рулем молодая и очень свободно одетая женщина.

Глаза ее с тревогой и недоумения смотрели на этого высокогоблондина с загорелым на солнце лицом, что так неожиданно оказался на дороге.Дмитрий замер, чувствуя, что не сможет стрелять, улыбнулся как можно шире,вскинул обе руки в примиряющем жесте:

– Вы не подбросите меня до любого населенного пункта?

Она рассматривала его всего пару мгновений, потом ее алыегубы чуть раздвинулись в усмешке:

– Вы не латинос?

– Теперь я об этом не жалею, – ответил он наанглийском.

Она тихонько засмеялась:

– А, соотечественник? И вы попались на этих ужасныхдорогах?.. Садитесь.

Дмитрий лихо прыгнул через борт, ее изящная ножка тут жекоснулась педали. Мотор слегка ревнул, машина пошла легко, сразу набираяскорость. Он сидел смирно, хозяйку машины рассматривал искоса, стараясь ненапугать ни единым движением.

Ей не больше двадцати, яркая и полная жизни американка,жизнь в ней кипит, но в каждом движении чувствуется звериная самоуверенностьжительницы Империи, за которой вся мощь страны, она не побоялась подсадитьнезнакомого мужчину в полудиком месте, хотя может оказаться маньяком...

– Вы здесь по делам или как турист? –поинтересовалась она.

Он уловил быстрый взгляд из-под необычайно густых и длинныхресниц. Косметика вообще нанесена умело: до предела подчеркнутые глаза,чуть-чуть румян на скулах, зато губы накрашены густо и широко, придавая видвеселого вампиренка