– Да, в полевых условиях анализируем остатки пороховойсмеси. Недавно проследили путь крупной партии «калашниковых»... понятно,китайского производства, но здесь явно наше оружие. Как и патроны.

В ящике, который держал солдат, щелкнуло, зажужжало. Фредожидал, что из щели поползут листки бумаги, но оттуда полетели с сухимищелчками, похожими на выстрелы с глушителем, яркие фотографии. Все яркие иконтрастные, в цвете. Вильямсон сгреб в аккуратную стопку, протянул Фреду:

– Кого-нибудь знаете?

Фред разложил веером, парни со снимков смотрели сурово и споджатыми губами, словно их засняли уже после того, как узнали о цели своегозадания. На некоторых фотографиях в разгар тренировок, пара снимков в столовой,и Фред поразился насколько скудное питание у этих крепких парней, которые сголовы до ног в буграх мускулов.

– Это вот Ермаков, – люъяснил онВильямсону. – Полковник, самый опасный противник. Если уж его забросилилично, то операция у них непростая... Это Валентин Трубецкой, Тарас Пригайло,Дмитрий Човен... Который улыбается, это Макс. Единственный, кто улыбается.Почти по-американски, так же чисто и открыто, разве что этот улыбаетсясовершенно искренне.

– Да, он отличается. Похож на прибалта.

– Да? Да у русских разве разберешь? В русском намешанокрови больше, чем в американце. Нет, он русский, хотя о его прошлом известномало.

Вильямсон хмыкнул:

– Мало?.. Эти фотографии... Что у вас за агентуратам?.. Из самого гнезда, надо же...

Фред развел руками:

– Хотел бы сослаться на наш высокий профессионализм,но... в России сейчас такая неразбериха, что кажется: приходи и бери их голымируками. Правда, уже обожглись, но попытки, понятно, будут продолжаться.Информацию получать до смешного просто. И недорого.

Вильямсон с любопытством смотрел, как вице-директор ЦРУдвумя пальцами выудил из нагрудного кармашка прибор размером с крупнуюпуговицу. Он не заметил, когда и где вице-директор нажал на «play», но тотчасже донесся сильный чистый голос. Ему ответил другой голос, явно человекапостарше. Вильямсон вскинул брови:

– А это что?

– Говорят Тарас Пригайло и Дмитрий Човен, –объяснил Фред. – По-русски. Хотите услышать их голоса на английском?Произношение как у англичан. Даже чересчур правильное. Есть голоса всех ихспецназовцев. Когда веселые, когда грустные, даже когда рассказывают анекдоты...

– Анекдоты?

– Да. Про тупых юсовцев, в основном.

Вильямсон хмыкнул:

– Да, вы основательно нафаршировали российскиеструктуры своими агентами. Да-да, вы говорили, что их сейчас только ленивых необворовывает... а ленивые в нашем мире не выживают.

Фред посмотрел по сторонам, сказал с кривой улыбкой:

– Но для протокола, как говорится, но мы знали об ихзадании. Нам расправиться с наркобаронами не дает сенат, а у русских к властипришел недавно генерал, который не очень-то считается со своим сенатом. Черт,ему бы президентом в нашей стране стать!..

Вильямсон сказал:

– Но почему они вдруг пошли на север? Что за уловка?Все базы «красной бригады» как раз на юге, в непроходимых джунглях. Или онипопробуют сделать петлю? Я понимаю, наши ребята не ожидали такого уровня.Потому и упустили. Надо было сразу группу «дельта» сюда бросить, окружить их,остановить при отходе...

Фред хмыкнул:

– Надо признаться, мы тоже не ожидали, что они будутпрорываться в эту сторону. Другое дело, затеряться в джунглях...

– Сейчас в городе можно затеряться проще, чем вджунглях!

– Да, при условии, что все они... они большая частьвладеет испанским.

Фред вспомнил многочисленных Хуанов, которые сдерживалинапор войск генерала Франко в Испании, покрутил головой:

– Уверен, что владеют. Надо срочно раздать их портретына всех авиалиниях. Потому что у меня нехорошее предчувствие...

– Что за предчувствие?

– А если они была заброшены не только затем, чтобыубить наркобарона? Если им что-то надо и здесь? Не в Колумбии, а, в нашейстране?

– Что, в США?

– Да.

– Но это безумие!

– Что, безумие сунуться в нашу страну?

– Да чтоб русский спецназ...

Фред поморщился:

– Арабские террористы взрывают бомбы прямо перед БелымДомом, а они не круче русских. Если мы не перехватим русских по дороге, онимогут натворить бед.

Вильямсон пожал плечами:

– А что говорит ваш информатор?

Фред признался с неохотой:

– Это управление, в отличие от КГБ или ГРУ, обладаетособой степенью свободы. В том числе и свободы принятия решений. И даже выборацелей.

Вильямсон содрогнулся:

– Страшно представить себе такое учреждение.

Фред кивнул, вид был несчастный:

– Да, хотя подбирают людей только абсолютно честных и свысокой ответственностью. Что, собственно, как хорошо, так и плохо. Для нас.Потому что высокая ответственность перед своей страной... своим народом...может толкнуть на действительно страшные вещи!

Солнце уже поднялось к зениту, когда на горизонте показаласьполочка земли, а чуть погодя уже можно было различить небоскребы, что теснилисьу самой воды. Яхта шла споро, волны стучали о борта. Вода напоминала ту, чтосбегает с холмов, где стоят коровники. Серая, с плавающими фекалиями, мусором,нефтяными разводами, она кричала о мощи огромного города, который вырос изкрохотной голландской колонии.

Дмитрий опустился в каюту. Полумрак, легкий аромат духов инеспокойной ночи, Клара широко распахнула невинные глаза, все еще подернутыесном:

– Как, уже утро?

– Уже скоро полдень, – ответил он счастливо.

Она попыталась подняться, в изнеможении рухнула обратно:

– Дикарь, что ты со мной сделал?.. Разве же можнозаниматься сексом всю ночь?

Он покачал головой:

– Нет, конечно.

– Тогда чего же...

– Клара, – сказал он серьезно, – для меня этобыл не секс.

Она приподнялась, с неодобрением посмотрела на свои руки,где остались следы от его пальцев. Вывернула шею, стараясь заглянуть на своиягодицы.

– Секс, – заверила она. – Теперь я верю, чтомирные жители за надежной спиной морской пехоты! Или ты не из морпехов?

– Нет, – ответил он.

– Из «дельта»? Или «СВИТ»? Других не знаю, прости.

– Прощаю, – ответил он великодушно. – Всехэтих ребят, которых ты перечислила, я на завтрак ем без соли. Мелочь. Но я одругом... Мы с тобой уже трое суток неразрывно. А бывает, что достаточно иодного взгляда...