Она смотрела на него с восторгом:

– Но разве барон жил без охраны? Я слышала, он окружилсебя целой армией! У него даже настоящая армия куплена, не говоря уже ополиции!

Он чуть-чуть усмехнулся, голос сделал заговорщицки тихим:

– Ты думаешь, одно отделение спецназа моей страны... несправится со всей колумбийской армией?

Ее глаза вспыхнули от восторга:

– Так вот ты откуда!

Он чувствовал ее ощупывающий взгляд, которым она пробежаласьпо его мускулистому телу, где ни одной мышцы нет, вздутой тупым качанием железа,а все обретены в схватках, прыжках, ударах.

– Разве я такое сказал? – удивился он. – Моястрана в этом не участвует. И если я... те, которые это сделали... попадут влапы властей, Америка от них тут же отречется.

–Проклятые международные законы, – сказала она сненавистью. – Эх!.. Когда же мы поставим весь мир на колени, чтобы моястрана правила миром и учила всех, как жить правильно! Ладно, ты только скажи,что надо делать. Ты делаешь услугу моей стране, любой здоровый американецдолжен благодарить тебя.

Он отмахнулся:

– Да нет, я выполняю свой долг перед своей страной.Увы, поставки кокаина не оборвутся, хотя... сократятся почти вдвое. А потом...

– Потом, – закончила она горячо, – что-топридумаете еще. Но если половина детей Америки будет спасена от героина, ужеэто много!.. Послушай, тебе ведь надо как-то выбираться, да? У тебя естьвозможности?

– Есть, – ответил он.

– В самом деле есть?

– Есть-есть, – ответил он.

Она покачала головой:

– Я слышу как твои губы говорят «есть», а внутри у тебяговорит нечто другое. Ты не хочешь подвергать меня неприятностям? Я понимаю...Но хоть какую-то малость я могу для тебя сделать?

Он ответил с неохотой:

– Понимаешь... всегда случаются какие-то мелочи.Словом, я был разлучен со своими друзьями. Сама понимаешь, если говорить совсемуж откровенно, то такие крепости не берут в одиночку. Но отряд ушел однойдорогой, а я на встречу не успел. Теперь они уже на пути в родные казар...гм... дома, а я малость застрял.

Она приподнялась, оглянулась на приближающийся шум винта.Вертолет пронесся совсем близко. Они увидели как их рассматривают в бинокль.Дмитрий неодобрительно покачал головой, его золотые волосы блестят на солнце,выдавая в нем американца, а Клара задорно высунула язык, показала вертолетчикамрожки, а затем растянула указательными пальцами рот и скорчила страшную рожу.

Видно было смеющиеся лица, вертолет пошел дальше вдольдороги. Клара с облегчением опустилась на сидение:

– Ну вот... По крайней мере, тебя не ищут за рулеммоего форда.

– Да еще с очаровательной девушкой, – добавилДмитрий.

– А ты... в самом деле меня находишь... хорошенькой?

Он повернул голову. Она смотрела чисто и открыто, ее губыслегка приоткрылись. Не отпуская руль, он наклонился и слегка коснулся нежныхмягких губ своими твердыми, словно вырезанными из дерева.

Побережье открылось внезапно, но еще за километр Дмитрийчувствовал влажное дыхание океана. Машина шла еще высоко, море плескалосьдалеко внизу, здесь куда ни кинь взор, везде скалы, горы, обрывы, но далековпереди уже виднелся причал, а моря там не видно от множества кораблей икорабликов, яхт, рыболовецких суденышек.

– Вот там стоит наша яхта, – сообщила она. –Не совсем наша, правда, но мы арендовали ее на все лето. Мои компаньонызадержатся еще на две недели, а мне все равно пора возвращаться в Штаты.

Он усомнился:

– Ты уверена, что на ней можно добраться до береговСША?

Она взглянула искоса:

– Добраться доберемся... У тебя не будет проблем повозвращении?

Он удивился:

– Откуда? Я был в отпуске. Алиби у меня, конечно, нет,откуда алиби у человека, который ездил по стране на попутных машинах?..

– Ты не знаешь... как заполучить алиби?

– Гм...

Она засмеялась:

– Если надо, я с удовольствием совру, держа руку наБиблии, что все это время мы пролежали в постели.

Он, кивнул, принимая такую жертву, он круто повернул руль, имашина понеслась к причалу.

Фред выжимал из своего фордика все, на что тот был способен.Если бы не ремни безопасности, уже разбил бы голову о руль или его бывышвырнуло. Машину подбрасывало на каждом пригорке, она взлетала как птица и,пролетев по воздуху несколько метров, тяжело плюхалась на землю. Колесавыдерживали, руль пытался вырваться из рук, но он гнал на предельной скорости,пока из-за холмов не вынырнул лагерь, где кишело народом, взлетали и садилисьвертолеты, а машины все прибывали, на этот раз уже с солдатами, вооруженнымикак для тяжелых боев в Пиренеях.

Его встретили еще за сотню шагов, тщательно проверилиудостоверение, а на входе в лагерь даже сунули его удостоверение в портативныйанализатор. Все это время его держали под прицелом трех автоматов. Фред началнервничать, лица у солдат слишком уж вытянувшиеся, в глазах настороженность,переходящая в страх. По ту сторону палаток огромный армейский грузовик-фургон,еще на прицепе целый стальной дом, замаскированный под туристическийпередвижной лагерь. Из открытый дверей доносились возбужденные голоса.

В анализаторе долго мигало и скреблось, затем, кразочарованию охранников, выплюнуло под зеленый огонек: «Полный допуск». Охранас явной неохотой убрала автоматы, а он, оставив машину, прошел через весьлагерь. Кровь все еще не затоптали на траве, она же щедро забрызгала камни,брезент обоих палаток. Возле одной на корточках сидел офицер со значкамиразличия капитана, сосредоточенно подбирал и рассматривал пустые гильзы. Возленего топтался солдат, в руках коробка, похожая на факс. Капитан встал, протянулруку:

– Капитан Вильямсон, – представился он.

Они обменялись крепким рукопожатием, Фред поинтересовался:

– Какие-нибудь следы?

– Неплохие, – улыбнулся Вильямсон. – Патроныстандартные, армейские. Но фабричный номер партии совпадает с теми, которыебыли найдены при в прошлом году в пригороде Чикаго.

– Ого, – сказал Фред уважительно. – Выпомните такие мелочи?

Вильямс улыбнулся еще горделивее:

– У меня память как в компе. К тому же мне показалось,что там действовали уж очень крутые ребята. Непривычно крутые! Вот и постаралсязапомнить. Я провел там некоторые расследования...

– А здесь?

Вильямсон оглянулся на фургон: