– Хочешь чая? – спросила она у дочери.

– Конечно, – устало ответила Амина, которой всю ночь снились кошмары, полные истошных криков. – Он пойдет на прием к врачу, – сказала она, дождавшись, пока мать поставит перед ней кружку масалы.

– Кто?

– Папа. Мы с ним утром поговорили.

«Поговорили» – это, конечно, было художественным преувеличением, ведь отец в ответ на ее тираду лишь коротко кивнул. Но Амина облокотилась на стойку, напустила на себя уверенный вид и добавила:

– Пойдет на этой неделе.

– Зачем? – спросила Камала, порывшись в холодильнике и доставая оттуда кусок корня имбиря размером с куклу вуду.

– Может, присядешь на секунду?

– Имбирный чатни!

– Ладно… В общем, в больнице произошел инцидент, – поморщившись, произнесла Амина, которая уже начинала ненавидеть это слово за его фальшивую официальность, достойную речи директора школы. – Судя по всему, – откашлявшись, продолжала она, – папа решил, что Деррик Хенсон еще жив, когда его привезли, и пытался спасти его.

– И что?

– Деррик был уже мертв.

– О…

– Да. Поэтому теперь за папой пристально наблюдает попечительский совет больницы. А теперь еще и это… Я думаю, ему нужно обратиться к врачу. Ну, понимаешь, чтобы выяснить, все ли в порядке.

– Думаешь, не в порядке?

– Не знаю. Может быть, у него депрессия или еще что-нибудь такое…

– Ха! У Томаса не бывает депрессии!

– У всех может быть депрессия, мам, – перебила ее Амина, чувствуя, как у нее загорелись щеки. – И она может искажать наше восприятие действительности!

Камала перестала резать имбирь, обернулась, и Амина вдруг заметила в ее лице тревогу и усталость, словно вся эта утренняя суета отняла у матери последние силы.

– А вдруг с ним что-то не так? – неожиданно тихим голосом спросила Камала.

Какая же она миниатюрная! В постоянных спорах и взаимных обвинениях Амина почти никогда этого не замечала, но сейчас, на кухне, она вдруг увидела, какой хрупкой кажется ее мать при определенном освещении.

– А может, его искушают злые духи! – мягко и задумчиво произнесла Камала таким спокойным тоном, что Амина даже не сразу поняла, о чем она говорит.

– Мам, ну перестань!

– А что?! Такое бывает! Морт Хинли утверждает, что люди типа твоего отца – особенно врачи – подвержены всякой бесовщине! Они же все время строят из себя Господа Бога и считают, что…

– Мам, прошу тебя, не надо…

– Вдруг он сам впускает этих демонов? Им и нужна-то крошечная щель! – Камала погрозила пальцем кому-то невидимому. – Только дай слабину, и они захватят всю душу! Голова кругом идет! Я своими глазами видела в шоу Опры! Не хочешь – не верь, мне-то что! У тебя свои теории по поводу депрессии-шмепрессии, у меня – свои!

– Завтра папа пойдет на прием к доктору Джорджу, – почесав затылок, сменила тему Амина. – Думаю, нам стоит пойти всем вместе.

– О…

– А что?

– Конечно, – улыбнулась ей через плечо Камала, – если ты хочешь…

– Мам, это не свидание!

– Ну конечно…

Тут зазвонил телефон, Камала вытерла руки о фартук и взяла трубку:

– Алло?

Амина положила голову на стойку, наслаждаясь прикосновением холодного мрамора ко лбу. Это успокаивало. Бесовщина? А слово-то такое есть?

– Амина сейчас занята, – произнесла вдруг Камала, – она перезвонит вам!

– Погоди, это ты обо мне? Я, вообще-то, здесь! Кто это?

– Какой-то американец, – сморщив нос, передала ей трубку Камала.

– Алло!

– Амина? – раздался голос Джейми Андерсона.

Она сразу же его узнала и почувствовала себя полной идиоткой, будто бы все это время ждала его звонка. Взяв трубку, Амина пошла в кладовку, не обращая внимания на недовольное лицо Камалы.

– Да, это я.

– Привет… Здравствуй. Это Джейми. Джейми Андерсон из школы «Меса»…

– Да, я узнала, привет!

– Привет, – повторил Джейми и замолчал.

– Алло? – удивленно спросила Амина через некоторое время.

– Слушай, я вообще не умею по телефону разговаривать. Не хочешь вместе поужинать?

– Что?

– Я говорю, не умею по…

– Да нет, это я поняла. Поужинать?

– Ну да. Конечно, если ты к этому времени еще не уедешь…

– К какому – этому?

– Ну к вечеру…

– А, – засмеялась Амина, – ясно! Сегодня вечером я точно никуда не уеду!

– Никаких «сегодня вечером»! – закричала Камала, распахивая дверь кладовки. – Нина Виджил хочет посмотреть твои фото, прежде чем нанимать тебя, я пообещала, что мы придем!

– Что?!

– Кинсеаньера! Ее внучки! Я ей сказала, что мы возьмем с собой фотографии со свадьбы Буковски! А это вообще кто? – нахмурившись, показала на телефон Камала.

– Друг! – ответила Амина и вытолкала маму из кладовки, поплотнее закрыв за ней дверь. – Алло?

– Значит, не сегодня…

– Нет-нет, давай. Может быть, просто посидим где-нибудь – часов в девять? По коктейлю?

– Уверена?

– Что мне захочется чего-нибудь выпить? Уверена! – ответила Амина, и он рассмеялся.

– Как насчет «Таверны Джека»? Это на…

– Ты думаешь, я не знаю, где находится «Таверна Джека»? – со смехом спросила она.

– Ой, ну конечно! Прости!

Амина нажала отбой и вышла из кладовки. Ее мать стояла на пороге, словно стойкий оловянный солдатик, скрестив руки на груди.

– Кто это?

– А кто такая Нина Виджил?

– Ну Виджилы с Тоуд-роуд! Они были на свадьбе у Буковски! Нина видела, как ты фотографируешь, и спросила у меня, не сможешь ли ты…

– Ладно. Сколько?

– Что?

– Сколько она платит?

– Я сказала, что ты поснимаешь бесплатно!

– Ты… что?!

– А потом они купят каждый снимок, который захотят заказать, по такой же цене, как у твоей Джейн!

– Мам, я бесплатно не работаю!

– Ну перестань! А чем же ты занимаешься? Зато сможешь задобрить Джейн, отдашь ей пленку! И она перестанет на тебя сердиться!

Хуже всего было то, что Амина понимала: Камала права. Но признаться в этом – все равно что вступать в переговоры с террористом. Один неверный шаг – и все пропало, дальше Камалу уже ничто не остановит.