– Почему же так неприветливо, доктор? – Алексей Брагин широко, но очень заученно улыбнулся и, подойдя ближе, встал рядом с ученым. – Думал, мы с тобой что-то вроде… Как там это называют? Друзья, да?

Двое мужчин отразились в скошенном окне: один в пиджаке, второй – в белом халате. У обоих были пустые отрешенные глаза. У человека в пиджаке на лацкане блестел в свете потолочных ламп черный прямоугольник. У ученого такой же символ был нашит на нагрудном кармане. Брагин некоторое время с интересом смотрел за работой адептов, загружающих автомобили, затем повернулся к Лаврову.

– Я зашел попрощаться, – объявил он, демонстрируя кейс, прикованный наручниками к его запястью. – Решил, это будет невежливо: просто уйти, не сказав ни слова старому приятелю.

Лавров пожал плечами:

– Спасибо, я полагаю. Но разве в этом есть смысл, если, конечно, ты не собираешься умереть во время Резонанса?

Брагин повторил жест ученого.

– Наверное, нет, но всякое может случиться. Янус отбыл на Точку Ноль три часа назад. Увез, по-моему, вообще все, что было не прикручено к полу. Персонал, оборудование… большую часть войск. Но тем не менее он оставил нас собирать второй конвой. Тот, который ты поведешь через двадцать минут. Что у тебя в нем? Что может быть такого опасного, чтобы везти это отдельно от всего остального?

– Энергия. – Лавров указал на герметичные контейнеры в руках экзоскелетов. – Нестабильные сборки из самых редких и дорогих артефактов. Они должны будут запитать московскую Установку, чтобы она набрала достаточно мощности для планетарного Резонанса. Без этого весь план Януса – просто огромная трата времени и сил. Пустой звук, если пожелаешь. Вместо того чтобы прорвать ноосферу, наши Установки попросту плюнут в воздух бессмысленным силовым зарядом и отключатся. Навсегда.

– Понятно, – протянул Брагин и задумчиво потер подбородок. – Ну, надеюсь, у тебя все пройдет гладко. Будет обидно, если все то, к чему мы шли все эти годы, пойдет… ну, сам знаешь куда. Так что ты уж давай, дружище, довези все как надо, хорошо?

Ученый не ответил, и на некоторое время воцарилось молчание, нарушаемое лишь стуком клавиш и гудением терминалов контрольного поста.

– Ну а ты-то куда сейчас? – Лавров в свою очередь вопросительно кивнул на кейс.

– Как куда? К старым и больным, чтобы принести им надежду и вернуть к жизни! – Поняв, что коллега не оценил его шутку, Брагин продолжил: – Везу доработанные «Воды Рубикона» верхушке «Обсидиана». Мой вертолет отбудет через двадцать минут и унесет меня куда подальше от этого гниющего города. Когда все случится, я буду с остальными в защищенном бункере потягивать шампанское и смотреть на новую зарю человечества из-под тысячи тонн стали и бетона. Только представь все это – Зоны, возникающие посреди мегаполисов, моря и океаны, превращающиеся в котлы аномальной энергии, раскаленное небо и измененная земля. Мир, который мы строили столько лет, наконец-то в одном шаге от нас. Осталось лишь протянуть руку!

Брагин запнулся и кашлянул.

– Прости, увлекся, – усмехнулся он и подал профессору ладонь. – Ну, мне пора, приятно было работать с тобой, даже несмотря на все наши разногласия.

Лавров помедлил, но затем все-таки ответил на рукопожатие.

– И мне, – признал он. – Слушай, последний вопрос. Что мне делать с Хоффом? Я не получал никаких инструкций на его счет.

Брагин почесал затылок. Казалось, ученый застал его своим вопросом врасплох.

– Я отправлю людей прервать его страдания, – наконец ответил Алексей. – Он выполнил свою роль и больше не представляет пользы. Так что мы даже окажем ему услугу – убить его сейчас будет гуманнее, чем то, что ждет его впереди, если он останется в живых. Та тварь…

Резкий вой сирены прервал рассуждения Брагина. Под потолком замигали красные лампы, а интерком ожил.

– Доктор Лавров, у нас чрезвычайная ситуация, – доложил сквозь треск помех безынтонационный голос кого-то из охраны комплекса.

– Слушаю. – Ученый наклонился над пультом управления, а Брагин недоуменно поднял бровь.

– Системы дальнего сканирования обнаружили многочисленные движущиеся цели. Незарегистрированные транспортные средства приближаются к базе по земле и воздуху.

– Откуда? Сколько их? – Лавров насупился, глядя на то, что едва ли половина от всех контейнеров была погружена.

– Секунду, совмещаю данные со сканеров. Похоже, что они движутся… со всех сторон!

* * *

Песчанику часто приходилось убивать. И в Зоне, и на Периферии, и в жизни до клейма сталкера. Он не мнил себя хорошим человеком, но и не особенно тяготился грехами прошлой жизни, считая, что прятаться от длинных рук правосудия в брошенном городе, заполненном аномальной чертовщиной, это уже и есть его персональный ад. И здесь он вновь убивал. Мутантов. Перед смертью они рычали или загнанно ревели. Сталкеров, зомбированных псионическим воздействием Выплесков. Те перед гибелью лепетали что-то бессвязное и блаженно улыбались, при этом все еще норовя всадить тебе пулю в лоб из оружия, зажатого в окоченевших пальцах. И конечно же, других людей. Те умирали по-разному: вскрикивали, хрипели, иногда плакали, а иногда успевали выплюнуть в лицо последнее проклятие. Но никогда в жизни ему еще не доводилось сражаться против тех, кто умирал молча. Бойцы «Обсидиана» не разговаривали. Не выкрикивали оскорбления. Не рычали от ярости, вдавливая спусковой крючок автомата. Когда у них кончались боеприпасы, они выхватывали ножи и бросались врукопашную, вновь не произнося ни слова. И так же безмолвно они умирали. Просто падали на землю, как тряпичные мешки или марионетки, у которых обрезали нити. А их товарищи не обращали на это ни малейшего внимания. Только четко и слаженно меняли позиции, чтобы прикрыть образовавшуюся брешь. Казалось, что против сталкеров воюет единый механизм, не знающий ни жалости, ни страха, ни сомнений. И от этого, Песчаник вынужден был признаться в этом самому себе, становилось действительно жутко.

Сталкер еще раз проверил автомат и вжался спиной в скамейку. Грузовик швыряло из стороны в сторону, пока он скакал по перерытой в траншеи улице, объезжая противотанковые ежи, давя колючую проволоку и уходя с линии огня пулеметных точек. В воздухе трещали разряды электрических аномалий, взвивались столбы пламени и разлеталась светящаяся пыль. Комплекс «Обсидиана» был неприступной крепостью, и Песчаник искренне сомневался, что план Гахета – этого чертова правительственного «пиджака» – хоть сколько-нибудь удастся…

* * *

Гахет прошелся возле широкого стола. За спиной представителя ЦАЯ чернел вход в штабную палатку, проекционная панель подсвечивала его лицо призрачным светом. Остальные собравшиеся молча ждали, пока он заговорит.

Мужчина глубоко вдохнул и медленно кивнул самому себе. Затем потер подбородок и наконец начал.

– Значит, так, – в воздух взвилась голограмма комплекса зданий и прилегающая к ней открытая площадь, – перед вами перевалочная база «Обсидиана» в Москве. Бывшая академия официально использовалась Центром Аномальных Явлений, но теперь, после того как спящие агенты раскрыли себя, это передовой аванпост группировки. На его территории находятся склады, казармы и полевые лаборатории. Все, что необходимо фанатикам для проведения долгосрочных операций на территории Зоны. Именно сюда после прорыва Периметра были доставлены детали Установки для создания бреши в ноосфере.