class="p1">Дело было в том, что до приезда в Карндейл Оскар Чековиш и его великан Лименион были невероятно, ужасно одиноки: когда копались в мусоре на извилистых улицах Гданьска и к ним не решались подойти даже бродячие собаки, когда ночевали в разваливающихся стойлах старой конюшни за домом пожилой пары где-то к северу от Лемборка, когда ютились в разрушенной башне над ветреной тьмой Балтийского моря. Оскар знал, что местные жители всегда боятся его, куда бы он ни пошел; знал, какие страшные истории они рассказывают о беловолосом мальчике и его чудовище. Поэтому держался от людей подальше. Пока однажды вечером по длинной грунтовой дороге к башне не подошел дородный краснолицый мужчина с рыжими усами и мрачной улыбкой, с дубовой тростью в одной руке. На нем было резко развевающееся на ветру пальто, под которым виднелся выделявшийся на фоне серого пейзажа ярко-желтый клетчатый костюм-тройка. В те дни Оскару было десять лет и говорил он только по-польски, а мужчина – разумеется, это был Коултон – только по-английски. Две ночи англичанин терпеливо сидел у ворот башни и ждал. И вот на третью ночь, когда Оскар послал Лимениона напугать его, он просто встал, расправил свои мощные плечи, как будто устал так долго сидеть и, потянувшись, улыбнулся.

Теперь же Оскар с Лименионом и остальные быстро и бесшумно прокрались через весь дом и, оказавшись во дворе, обогнули сторожку и прошли по мокрой лужайке. На всех них были одинаковые карндейльские плащи бледно-серого цвета, достаточно плотные, чтобы не простудиться, а под ними – белые ночные рубашки из грубой хлопчатобумажной ткани.

Туман сгущался. Бредя во мраке по траве, ребята выглядели призрачно и жутко. Быстро пробежав открытый участок, они замедлили шаг и отдышались. Особняк скрылся в тумане, огни его потускнели.

К удивлению Оскара, Чарли отстал. Лименион тоже с трудом поспевал за ним, перебирая своими толстыми ногами и раскачивая пухлыми руками, но ему всегда бывало трудно быстро двигаться. Комако, похожая в своем бледном платье на привидение, шагала впереди всех. Рядом с ней развевалась, как казалось со стороны, пустая ночная рубашка Рибс: головы, рук и ног девочки видно не было. Если подруги и разговаривали, то только друг с другом и шепотом.

– Ты раньше видел Паука, Оскар? – спросил Чарли.

Мальчик вдруг смутился и прочистил горло.

– Да, – пробормотал он. – Ну, то есть… нет. Как бы. Точнее, мы все знаем, что он такое, все были на том острове. Но его самого не видели. Он как бы… живет в другой части.

– А что вы там делали? – спросил Марлоу.

Малыш бодро шагал рядом с Лименионом, и его, похоже, нисколько не смущал вид этого странного существа, на которого он посматривал лишь с любопытством. Оскар ощутил странное облегчение.

– Вы тоже туда отправитесь, – сказал он. – Оба. С мисс Дэйвеншоу. Из-за орсина. Она покажет вам, как он работает.

– А что находится на другой его стороне? – спросил Марлоу, неестественно бледный в призрачном полумраке. – Там страшно?

Оскар смущенно пожал плечами.

– Там духи, – ответил он неуверенным тоном, потому что и сам плохо это представлял. – За орсином скрывается мир, в который люди отправляются, когда умирают. Однажды я слышал, как об этом рассказывал мистер Нолан. Один из старших талантов. Он сказал… что этот мир словно лист бумаги и что его можно как бы свернуть пополам, а потом еще раз. И прочертить на его поверхности линию… Ощущения там такие… Как будто находишься в неправильном месте.

– Потому что сначала нужно умереть, – сказал Марлоу.

Несмотря на туман, Оскар почувствовал, как Лименион поворачивает голову к мальчику.

– Но откуда ему знать? – спросил Чарли. – Он же там сам не бывал.

Оскар покраснел, вдруг почувствовав себя глупо.

– Я тоже об этом думал.

– Может, и бывал, – сказал Марлоу.

Но Оскар знал, что это невозможно:

– Никто не может проникнуть за орсин.

Они спустились по темному склону, скользя по влажной траве. Туман рассеялся. Перед ними раскинулась черная гладь озера.

– Сначала нужно умереть, – тихо повторил про себя Марлоу.

У каменистого берега туман вновь сгустился. Чарли услышал мягкий всплеск, но, пока не наступил ботинком прямо в воду, ничего не увидел. Оскар схватил его за рукав и потянул назад.

– Осторожно, – произнес он в своей обычной спокойной манере. – Причал в той стороне.

– Эй, ну где вы там? – позвала их Рибс.

Ее ночная рубашка двигалась туда-сюда, едва заметная в тумане.

Рядом с Чарли тяжело и шумно дышал «мясной великан». Во всем этом было что-то странное, словно сон, – настолько происходящее отличалось от того, к чему он привык за всю свою жизнь, от царившей в Натчезе жестокости. Он продолжал думать о своем отце, который был ненамного старше его, когда потерял свой талант и один отправился в неизвестный ему мир. Знала ли его мать что-нибудь о другой жизни отца, о том, что он когда-то умел делать? Скрывал ли он от нее свое прошлое, свою печаль, свое чувство утраты? Чарли вообразил стройного молодого человека в потрепанном пальто, одиноко стоящего под дождем в грязном переулке, – и его охватила грусть. Он до сих пор не свыкся с этой мыслью.

Причал представлял собой просевший с одной стороны серый деревянный помост, построенный лет пятьдесят назад и криво нависавший над темной водой. У его дальнего края была пришвартована одна-единственная лодка, достаточно большая для них пятерых, включая Лимениона. На установленном на ее носу шесте покачивался холодный фонарь. Комако где-то раздобыла весла и уже с грохотом шагала по причалу.

Марлоу завороженно уставился на озеро:

– Какое большое. Я не знал, что оно такое большое, Чарли.

– Говорят, оно бездонное, – прошептал Оскар.

– Р-ррр, – тихо прорычал великан из плоти.

– Что за глупости, – сказала Комако, взмахивая длинной косой и осторожно забираясь в лодку. – Конечно же, у него есть дно. Просто оно очень глубокое, вот и всё.

Закрепив фонарь цепью, она открыла его стеклянную дверцу, сняла перчатки, обхватила влажными пальцами огрызок свечи и сжала кулаки. Свеча загорелась.

– Ого, – изумленно выдохнул Чарли.

Комако покраснела.

– А, это всего лишь трение, – проворчала Рибс рядом с ним. – Ничего необычного, Чарли.

Он ощутил, что она схватила его за руку, помогая забраться в раскачивающуюся и стучавшую о причал лодку. Подержав его руку чуть дольше, чем было нужно, Рибс отпустила ее.

Великан из плоти взялся за весла, ручки которых заблестели от покрывшей их слизи. Вскоре лодка отошла от берега, развернулась и поплыла по озеру.

По мере удаления от берега туман рассеивался. Стояла тишина. Несмотря на проникавший под ночную рубашку холодный воздух, под плеск весел и ощущение невесомости Чарли клонило в сон. Они были уже на полпути, когда Комако потянулась назад и захлопнула дверцу фонаря. От этого звука он очнулся.

– Смотрите, – сказала девушка.

Над островом, в воздухе и в листве большого вяза, Чарли увидел тысячи крошечных светящихся точек, похожих на светлячков. Но они не перемещались из стороны в сторону, а поднимались в черное небо, будто поток из мигающих и искрящихся огненных цветов. Чарли никогда не видел ничего настолько прекрасного.

– Это орсин, – пояснила Комако. – Его порождает Паук.

– И что это значит? – спросил Марлоу.

– Это значит, что он не спит, – ответила Рибс.

В ее голосе зазвучали новые, приглушенные и настороженные нотки.

Они высадились на древнем причале, еще более покосившемся, чем первый, и пошли по крутой тропе вверх по скалистому склону острова. Комако отцепила фонарь, и теперь его слабый свет освещал пересеченную корнями дорожку. На вершине склона возвышались руины. Из каменных развалин, темнея, вздымалось огромное сплетение ветвей. Это был тот самый огромный вяз.

Раньше здесь располагались несколько зданий, некогда бывшие надежным убежищем, но все они давно разрушились. На острове царила жуткая, призрачная атмосфера, как будто за ребятами что-то наблюдало. Чарли последовал за Комако и Рибс в единственное уцелевшее здание с давно сгнившей крышей, служившее ранее монастырской часовней. На полу не хватало каменных плит, повсюду росли кусты и высокая трава, под ногами шуршали высохшие листья. На месте прежнего алтаря теперь возвышалось огромное молчаливое дерево с тянущимися во все стороны массивными корнями.

Комако не повела их так далеко, а остановилась у небольшой ниши в южной стене, опустила фонарь и смахнула с земли сухие ветки с листьями. Под ними обнаружился деревянный люк. Схватившись за кольцо в его центре, великан Оскара легко поднял заскрипевшую откидную дверцу. Изнутри повеяло затхлостью.