Так или иначе, я подумал, что не стоит обращать внимания накрик Эдди, и пошел к будке, не потрудившись взглянуть, что там у негопроизошло. Откровенно говоря, я не надеялся найти «пафф-пэк», однако она лежалана полке между коробкой с чистыми видеокассетами и стопкой журналов. Какая-тодобрая душа даже положила ее в пакет для хранения вещественных доказательств,чтобы уберечь от пыли. Беря маску с полки, я вспомнил, каким смешным выгляделКерт в тот день, когда она впервые оказалась у него на шее, в фартукепарикмахера, синей резиновой шапочке для плавания, красных галошах. Тогда я емуеще крикнул: «Красавчик! Помаши рукой своим поклонникам».

Я накрыл маской рот и нос, практически уверенный, что дышатьбудет невозможно, однако воздух оказался, конечно, не таким свежим, как послегрозы, но вполне пригодный для дыхания. Все лучше, чем вонь в гараже. Схватилстарый «полароид» со стены, где он висел на гвозде, вышел из будки. И готовпризнать, боковым зрением уловил какое-то движение. Может, только намек надвижение.

Не около гаража, на него я смотрел, а где-то на периферииполя зрения. Что-то на поле, которое начиналось за территорией базы. В высокойтраве. Возможно, я подумал, что это Мистер Диллон катается по траве, чтобыочиститься от жуткого запаха. Насчет Мистера Диллона я ошибся. Он уже не могкататься по траве. Потому что доживал последние минуты.

Я вернулся в гараж, дыша через маску. И хотя прежде я невоспринял, о чем говорил Эдди, на этот раз мне пришлось признать его правоту.Словно несколько минут, проведенных вне гаража, обострили восприятие, а может,«бьюик» настроился на меня. Он не полыхал вспышками, не светился, не гудел,стоял недвижимо, но в том, что он живой, сомнений быть не могло. Я ощущал этовсем телом, кожей, будто легкий ветерок шевелил волосы на руках. И тут яподумал.., безумная, конечно мысль, но она пришла мне в голову: «Что, если„бьюик“ всего лишь другая разновидность маски, которая сейчас у меня на лице?Что, если он — все та же „пафф-пэк“ ? Что, если существо, которое пользуетсяэтой маской, только что выдохнуло, освободило легкие, а через секунду-другую…»

Даже с маской от вони мертвого чудовища глаза началислезиться. Брайан Коул и Джекки О'Хара, два наших мастера на все руки, годомраньше подвесили под потолком вентилятор, и я щелкнул выключателем, проходямимо.

Сделал три снимка, на том кассета и закончилась: перед темкак выходить из будки, я не удосужился посмотреть на счетчик кадров. Сглупил.Сунул фотоснимки в задний карман, положил «полароид» на пол и пошел за тентом.Когда наклонился и взялся за него, до меня дошло, что я взял фотоаппарат, нопрошел мимо бухты ярко-желтой веревки.

А должен был взять ее, завязать петлей на талии, а другойконец закрепить на большом крюке, который стараниями Кертиса появился на стенегаража Б слева от двери. Но я этого не сделал. Веревка была слишком яркой,чтобы не попасться мне на глаза, но я умудрился ее не заметить. Забавно, не такли? И я находился там, где не имел права появляться в одиночку, однако все жепришел. И без страховочного троса. Прошествовал мимо него, может, по однойпростой причине: что-то хотело, чтобы я прошествовал мимо? На полу лежалмертвый инопланетянин, а воздух наполняло ощущение, что рядом со мной естьчто-то живое. Мелькнула новая мысль: если я исчезну, моя жена и сестра ЭннисаРафферти могут объединить усилия. Кажется, я громко рассмеялся. Точно не помню,но я находил что-то забавное в абсурдности ситуации.

Чудовище, которое мы убили, полностью побелело. И парило,как сухой лед. Глаза на обрубке хобота вроде бы еще смотрели на меня, но ониуже начали таять и вытекать.

Я боялся как никогда в жизни, потому что смерть бродиларядом — и я это знал. Всем своим существом чувствовал: что-то собираетсясделать вдох, набрать полные легкие воздуха. Ощущение было таким сильным, чтопо коже побежали мурашки. Но при этом я и улыбался. Улыбался во весь рот. Несмеялся, но был близок к этому. Я накрыл инопланетянина тентом и двинулся кдвери. Напрочь забыл про «полароид». Оставил на бетонном полу.

Уже подходил к двери, когда посмотрел на «бьюик». И какая-тосила потянула меня к нему. Уверен ли я, что его сила? Честно говоря, нет.Возможно, дело лишь в том, что несущее смерть всегда зачаровывает людей: обрыви пропасть за ним, дуло револьвера, смотрящее на нас, словно глаз, еслиразвернуть оружие стволом к себе. Даже острие ножа выглядит иначе, когда часпоздний, а все домочадцы уже спят.

Все это находилось глубже уровня мышления. На уровнемышления я лишь решил, что не могу уйти и оставить «бьюик» с поднятой крышкойбагажника. Багажник тоже выглядел.., ну, не знаю, словно готовился вдохнуть.Что-то в этом роде. Я все улыбался. Возможно, даже посмеивался.

Я сделал восемь шагов.., может, и двенадцать, скореедвенадцать. Говорил себе: в том, что я делаю, никакой глупости нет, Эдди Джи —пугливая старушка, принимающая страхи за факты. Я протянул руку к крышке. Хотелзахлопнуть ее и уйти (так я себе говорил), но заглянул внутрь и с губ сорваласьфраза, которую произносят, сильно удивляясь. Возможно: «Это же надо» или «Чтобя сдох!»

Потому что в багажнике что-то лежало. На коричневой обивке.И напоминал этот предмет транзисторный радиоприемник конца пятидесятых илиначала шестидесятых годов. Из него даже торчал блестящий штырь, прямо-такиантенна.

Я сунул руку в багажник, достал «приемник». Посмеялся, глядяна него. Я был словно во сне или «улетел» на каких-то «колесах». И при этомзнал, что «бьюик» все сильнее притягивает меня к себе, готовится к тому, чтобызаглотнуть. Понятия не имею, ощущал ли то же самое Эннис, но скорее всего да. Ястоял перед открытым багажником, без страховочной веревки, никто принеобходимости не мог вытащить меня из гаража, и что-то намеревалось втянутьменя внутрь, вдохнуть, как сигаретный дым.

Но я плевать на это хотел. Полностью сосредоточился нанаходке.

Возможно, я держал в руке средство связи, так этот предмет,во всяком случае, выглядел, возможно, он использовался совсем для других целей.Может, чудовище держало в нем прописанные ему лекарства, может, это былмузыкальный инструмент, может, и оружие. Размером он не превышал пачку сигарет,но весил куда как больше. Больше транзисторного приемника и рации. На нем я невидел ни верньеров, ни кнопок, ни рычажков. По виду и на ощупь сработали его неиз металла и не из пластика. Наружная поверхность явно имела органическоепроисхождение, напоминая хорошо выделанную кожу. Я коснулся блестящего штыря, ион ушел в отверстие в верхнем торце. Коснулся отверстия, и штырь выдвинулсянаружу. Коснулся штыря, и ничего не изменилось. Ни тогда, ни потом. Хотя потомдля «радиоприемника» продлилось недолго. Через неделю поверхность начала гнитьи коррозировать. Хотя мы и положили его в пакет с герметизирующей полоской.Через месяц «радио» выглядело так, словно пролежало под ветром, дождем исолнцем восемьдесят лет. А к следующей весне от него осталось лишь несколькосерых фрагментов, которые при прикосновении рассыпались в пыль. Антенна, иличто-то еще, больше не двинулась ни на миллиметр.