Я его простила и пристроилась снова поближе к теплу еготела. Его рука гладила мне волосы, успокаивала, и я смотрела на огни города,отражающиеся в низком потолке, и погружалась в глубокую истому. Ощупала языкомчехлы изнутри, почувствовала вкус Кистена до самого горла и не смогла понять,понравилось мне это или нет. Пульс становился медленнее, и мысли вместе с ним.Я знала, что мне нужно побеспокоиться насчет Айви, и смогла сонным голосомтолько и сказать:

— Айви…

— Т-ш-ш, — прошептал он, гладя меня иуспокаивая. — Все хорошо. Я сделаю так, что она поймет.

— Я тебя не бросаю, Кистей, — сказала я, прозвучало этотак, будто я себя уговариваю.

— Я знаю.

И он замолчал, а я услышала эхо женских голосов, говорившихдо меня то же самое.

— Это не была ошибка, — шепнула я, закрывая глаза.Я знала, что опьянена кровью, что его феромоны особенно сильно подействовали,когда попали в меня вместе с ней. — Я не сделала ошибку.

Его рука, которая гладила меня по голове, становилась всемедленнее и медленнее.

— Не сделала, — согласился он.

Успокоенная, я прилегла к нему поближе, вдохнула его ароматдля ощущения уюта. Не отдам я это чувство, кто бы что ни делал.

— Так что мы теперь будем делать? — успела я выдохнуть,засыпая.

— Все, что захотим, — ответил он. — А теперьбаюшки, спи.

Последние остатки напряжения покинули меня, и я подумала, ненадо ли снять эти чехлы.

— Все-все? — прошептала я, удивляясь, как ониестественно ощущаются. Я даже про них забыла.

— Все-все, — подтвердил он. — А теперь поспи. Тыдавно уже не спала как следует,

В безопасности кольца его рук я закрыла глаза, чувствуя себятакой защищенной, какой никогда еще не была после смерти отца. И только теперья почувствовала плавное движение катера, укачивающее меня, погружающее взабытье. Удовлетворенную душевно, телесно и умственно, и теплые руки Ки стенабыли как самое уютное теплое одеяло в холодное утро. Я вздохнула, обретая мир ипокой, отсутствия которых даже не замечала,

И на этой непонятной границе сна и яви я услышала, какКистей вздохнул, все также нежно поправляя пальцами волосы у меня надо лбом.

— Ты не бросай нас, — шепнул он, явно не зная, чтоя еще

не сплю. — Вряд ли я или Айви сможем это пережить.

Стоя у дверей церкви на раннем послеполуденном солнышке, яперебросила блестящий бумажный пакет с трехдолларовыми пирожными и устроилапенопластовый контейнер со сваренным гурманским кофе на сгибе локтя. Освободивруку, я смогла открыть замок и толкнула тяжелую дверь. Лямка от сумкисоскользнула к локтю, стесняя движения, но когда дверь открылась, я выдохнула соблегчением. Слава богу, на засов не закрыли. Пройди я через заднюю дверь, Айвипроснулась бы наверняка.

Прислушиваясь, я распахнула дверь пошире. Меня мутило ихотелось бы сказать, что от недосыпания, но я знала: это от неизвестности, чтослучится в ближайший час. Кистей не прокусывал Мне кожу, но Айви все равновыйдет из себя, особенно после вчерашнего, когда она так ясно высказалась. Нотак или иначе, а в следующие шестьдесят минут моя жизнь должна поменяться.

Свалить объяснения на Кистена тоже нельзя. С Айви мы делимкров, и это было мое решение. И сегодня утром, справившись с небольшимприступом паники в ванной у Кистена, я убедила его: информировать Айви лучшемне. Со мной она хочет строить отношения, и если я появлюсь, спокойная и безпризнаков раскаяния, она скроет свои чувства, пока сама с ними не разберется.Если придет он, робкий и виноватый, она взбесится и кто знает, что тогданатворит. Ну и вообще: Айви мне показала, что она может предложить — и тут жевышла вон. Так чего она от меня ожидала? Целомудрия с Кистеном до тех пор, покане разберусь? Кистей прежде всего — мой бойфренд.

Но с Айви мы друзья, и с ее чувствами я считаюсь.

Пакет шоколадок «Годива» и наперсточек кизилового меда,обошедшийся мне в десять баксов, покачивались у меня на мизинце, пока язакрывала дверь и в темноте прихожей снимала туфли. Вот настолько я не вышевзяток. Можете меня осуждать.

Нерушимая тишина заставила меня остановиться. Она былажутковата, и я в носках тихо прошла через святилище. Айви убрала оттуда своюстереосистему, но мебель еще была составлена в углу. Интересно, она меня ждала,чтобы мы с ней вместе закончили гостиную? Церковь ощущалась как-то поиному — ееосквернение будто давило на мою ауру.

Опустив голову, я проскочила мимо закрытой двери в спальню,не желая, чтобы запах кофе разбудил Айви раньше, чем я буду готова. Не такая жея дура, чтобы верить, будто пирожные, кофе, шоколадки и мед смогут успокоитьраненые чувства Айви и тревогу Дженкса — но они могут дать мне время всеобъяснить до того, как дерьмо брызнет на вентилятор. Кистей предложил мнесказать, будто я его укусила, чтобы лучше понимать ее голод, но это было бывранье — я его укусила, зная, что мне понравится. Что это оказалось так хорошо— было неожиданным подарком, который теперь меня смущал.

Добравшись без приключений до кухни, я поставила пироныерядом с мойкой, вздрогнула, увидев противень девять на тринадцать снеглазированным шоколадным пирогом и миску белой глазури.

Пока я спада с Кистеном, она сделала пирог? Класс.

— Красивую тарелку, — сказала я, гася себе чувствовины и ища блюдо, которое Айви купила весной на гаражной распродаже, когда ясказала, что мне нравится ободок из фиалок. Не найдя это блюдо, я взяла верхнююиз наших повседневных черных тарелок. Фарфор звякнул, и я выглянула в коридор.Заскрипел пакет — я вынула и разложила пирожные. Дальше — кофе… я нахмурилась,увидев, что в буфете нет чашки Айви с логотипом «Вампирских чар». Не похоже нанее — оставить чашку в посудомойке. Но дверца скрипнула, и я стала разливатькофе в чашки поменьше.

— Теперь для Дженкса, — сказала я про себя,доставая десертную тарелку, устанавливая на ней квадратик помадки истратегически правильно размещая рядом мед. Должно получиться. Я буду говоритьс ними обоими, и все должно кончиться хорошо. Ведь это же не то, что я емупозволила укусить меня?

Закончив приготовления, я повернулась к столу. И кровьзастыла у меня в жилах: компьютера Айви не было.

Сразу вспомнилось святилище и отсутствующая стереосистема.

— Боже мой, пусть это будет ограбление! —взмолилась я

шепотом.

Испуганная до безумия, я вылетела в коридор. Она узнала иуехала? Черт, я же хотела сама ей рассказать!

С колотящимся сердцем я остановилась перед дверью Айви,чувствуя, как бросает меня то в жар, то в холод. Неуверенно постучала в толстыедоски.

— Айви? — Ответа не было. Я сделала глубокий вдох,снова