– Хорошо-хорошо. Я всё вам объясню, с самого начала…Разумеется, вы правы: когда три года назад я получил кромешниковский фрагмент,я страшно заинтересовался этой находкой. Упоминание о «Математике» Замолея,книге из Дабеловского списка, которая ни в каких иных источниках не упоминается,в сочетании со словами «Так найдешь Иванову Либерею» меня потрясло. Я неделю немог ни есть, ни спать! Вы сами историк, вы меня поймете… Но дело еще в том, чтоя усмотрел в этом событии перст судьбы, некое мистическое совпадение! …Сейчасобъясню. Извините, я волнуюсь, поэтому получается сбивчиво. Дело в том, что какраз в то время у нас тут начался очередной бум «либерейной лихорадки», как я ееназываю. Журналисты снова откопали эту старую историю, опять нашлисьэнтузиасты, собрали какие-то частные средства, даже создали городскую комиссию.И я консультировал эту комиссию в качестве эксперта. Каково совпадение, а? Нет,то есть ничего сверхъестественного в том, что пригласили именно меня, нет –скажу без ложной скромности, что я ведущий специалист по архивным документам икнижному делу этого периода. И то, что интригующая половина грамотки попалаименно ко мне, в отдел обработки, тоже естественно. Но меня поразило совпадениепо времени! Понимаете, как раз незадолго до этого, устав от дилетантскогоусердия искателей Либереи, я сделал на комиссии разгромный доклад, в которомубедительно доказал, что никакой Библиотеки Ивана Грозного нет и не было. Ивдруг – на тебе! Ко мне в руки попадает несомейшее доказательство того, чтоЛиберея существовала и была спрятана где-то в Москве. Разве не чудо? Разве,прошу прощения, не промысел Божий?

Всё это звучало вполне правдоподобно, однако сразу же возниквопрос.

– Почему вы не сообщили о своей находке в комиссию?

Болотников замялся.

– Этому сборищу полоумных энтузиастов и невежественныххапуг? Нет, с ними я не желал иметь никаких дел. Я… Да что лукавить! Я усмотрелв этой находке Шанс. Тот самый, великий, о котором мечтает всякий историк.Сделать открытие, которое останется в веках. – Взгляд архивиста загорелся азартнымблеском. – Доказать, что библиотека Ивана Грозного существовала! Убедительно,неоспоримо! Опровергнуть и Белокурова, и Забелина и всех прочих классиков! Нодля этого требовалось время, много времени и много работы. Нужно было выстроитьдоказательную версию. И она у меня возникла!

Максим Эдуардович возбужденно подался вперед. Он был уже небледен и съежен, а совсем наоборот – раскраснелся, жестикулировал, на мальчиковза окном коситься перестал.

– Артамон Матфеев, решил я. Это же яснее ясного. Книжник,ближайший наперсник Алексея Михайловича, посвященный во все дворцовые тайны.Кому как не ему было знать, где хранится книжная сокровищница. В 1676 году,предчувствуя неминуемую опалу и ссылку, перепрятал Либерею в некое место,известное ему одному. А в 1682 году, когда после смерти Федора Алексеевичабоярин был возвращен в столицу, он не успел добраться до своего тайника, потомучто 15 мая, через три дня после прибытия, был разорван мятежными стрельцами.Всё сходилось! Поиски доказательств этой версии стали главным делом моей жизни.Если угодно, обсессией. Какой к черту Стэнфорд! Да я не уехал бы из Москвы завсе сокровища Форт-Нокса! Болотников коротко рассмеялся. – Я нашел тринеизвестных ранее автографа боярина, получил за это малую золотую медальИсторико-архивного общества, но меня не интересовали «малые медали» – я долженбыл сравнить почерк. Увы почерк был непохож! Я был на грани отчаяния. Сталоясно, что письмо написано кем-то из приближенных Матфеева, находившихся вместес боярином в Кромешниках накануне снятия опалы. Но «кто-то из приближенных» –это не доказательство, для весомости мне нужно было имя. К сожалению,достоверных сведений о том, кто находился в этот период при Артамоне Сергеевиче,мне найти не удалось, сколько я ни искал. Я уже собирался сдаватьсяопубликовать то немногое, что сумел выяснить. Это всё равно была бы сенсация,хоть и не такого масштаба, о котором я мечтал. И вдруг ваша статья в английскомжурнале!

Глаза архивиста горели огнем священногопервооткрывательского сумасшествия – слишком хорошо знакомого и самомуНиколасу. Магистр поневоле заразился возбуждением Болотникова. Тайны Времени –сильный наркотик. Тот, кто приобщился к нему, становится немножко безумцем.

– Имя автора письма было установлено! Мушкетерский капитанфон Дорн, про которого известно, что он состоял при особе Артамона Сергеевичаи, вероятно, был посвящен в его секреты. Мало этого: наличие второй половиныдокумента давало шанс, на который я и не смел надеяться. – Максим Эдуардовичокруглил глаза и перешел на шепот. – Найти Либерею! Что там Матфеев, что таммои доказательства! Найти саму библиотеку – в каком бы виде она ни была. Пустьполусгнившая, пусть безнадежно испорченная плесенью – всё равно! А может быть,она и цела, хотя бы частично. Ведь Матфеев разбирался в книжном деле и, покидаяМоскву бог весть на сколько лет – может, и навсегда – не стал бы прятатьдрагоценные манускрипты в сыром месте. Вы… вы представляете себе, что это былабы за находка? – задохнулся Максим Эдуардович.

Николас сказал себе: нельзя поддаваться этойзолотоискательской лихорадке. Речь сейчас идет не об исторических открытиях, ао вещах куда более грубых и неаппетитных – коварстве, подлости, убийстве.

– Понятно, – холодно произнес магистр. – Вы выманили меня вМоскву и обратились за помощью к Седому.

– К кому? – переспросил Болотников, сбитый с восторженноготона. – К Седому?

Скорее всего с архивистом имеет дело не сам магнат, акто-нибудь из его подручных, подумал Фандорин. Что не меняет сути дела.

– Какое у вас жалованье? – холодно осведомился он.

– Что? – еще больше растерялся архивист. – Вы имеете в видузарплату? Кажется, триста девяносто тысяч. Или двести девяносто? Точно непомню… А почему вы спрашиваете?

– И на эти деньги вы одеваетесь в дорогих магазинах, купилиновый апартамент и спортивный автомобиль?

Болотников переменился в лице. Ага! В цель!

– Так это вы выдали меня Вершинину! Ну конечно, кто же еще!То-то он так хитро на меня смотрел. Вызывает к себе, говорит: «Эврика, МаксимЭдуардович. Я знаю, откуда мы возьмем средства. Не такой уж я недотепа, какимвы все меня считаете. Будем брать заказы у зарубежных исследователей, захорошие денежки, и в валюте! Вот так». И чуть ли не подмигивает. А за день доэтого у него были вы. Наябедничали? Откуда вы узнали, что я подрабатываючастными заказами?

– Так вы берете заказы? – озадаченно спросил Фандорин.

– Давно. Иначе на что бы я жил? На двести девяносто тысяч?Заказы, конечно, отнимали время и отвлекали меня от поисков, но я не аскет и несхимник. История историей, но жить тоже нужно. Я превосходный специалист, моиуслуги стоят дорого.