Таня подумывала уже, не рискнуть липрикоснуться к ботинкам и что произойдет, если, сунув руку внутрь, она дотронетсядо тяги земной, как вдруг Ягуни издал неопределенный звук.

Таня увидела, как в противоположном углукомнаты, где-то над увенчанной нелепым борейским париком головой Шурасино,медленно проявляется НЕЧТО. Это было именно НЕЧТО. Оно висело в комнате точнобольшое полупрозрачное полотенце или ковер. Изредка оно вздрагивало и шлорябью. Сквозь него отчетливо просматривалась стена сторожки. Был ли это самСтихиарий или некая часть его, сказать никто не мог.

Одновременно чуть в стороне, у мерцающегобелого огня, возник низкий деревянный столик с причудливой резьбой на кривых,как у таксы, ножках.

«ПОСТАВЬТЕ ЧАШУ НА СТОЛ!» – потребовал голос.Он звучал сразу отовсюду и не был ни тих, ни громок. Невозможно было дажесказать наверняка, принадлежал ли он мужчине или женщине. Скорее то, чтообладало им, вообще не имело пола.

Ург замешкался. Он отступил на полшага и,внезапно вскинув лук, выпустил стрелу прямо в центр прозрачного полотенца.Стрела прошла насквозь и, пылая, вонзилась в деревянную стену. Ее опереньесгорело и теперь лишь чадило, точно ему пришлось коснуться испепеляющего огня.

Огненное полотенце дрогнуло. Оно сместилось ивисело теперь над головой Урга. Полупрозрачные края потянулись к его вискам иобвили его голову подобно тюрбану. Ург выронил лук и, схватившись руками заголову, медленно осел на пол. Его лицо стало землистым. Таня не знала даже, живтеперь Ург или нет – ее сковал ужас. Она ощущала себя подобно человеку, которыйстоит на самом дне огромного котлована и, беспомощно, зная, что бежать бесполезно,смотрит, как сверху на него вот-вот обрушится водопад. Но одно Таня понялаточно: Стихиарий не смог покорить Урга. Убить, оглушить, уничтожить – это да,но не сломить. И уже в этом было торжество истинной силы над силой мнимой.

«БРАСЛЕТОНОСЦЫ, ПОВИНУЙТЕСЬ! ПОСТАВЬТЕ ЧАШУ!»– снова прозвучал голос. Он стал еще суше, еще злее.

Браслет на запястье у Склеппи сомкнулся.Теперь он был не раскаленным, как прежде, а безумно холодным. Гробулиичудилось, будто тонкая ледяная змея ползет по костям в мозг и начинаетсковывать его. Склеппи напрягла всю свою волю, но ощутила, что это бесполезно.Воля, владевшая ею, была в тысячи раз сильнее ее воли.

«Браслетоносец станет рабом браслета», –словно сквозь туман донеслись до нее слова Хозяйки Медной Горы. Но Склеппи,хотя и слышала их, уже не понимала их значения. Она вообще не понимала уженичего, кроме того, что нужно выполнить приказ.

Двигаясь точно во сне, Склеппи присела рядом снеподвижно лежащим Ургом и, взяв его мешок, вытряхнула из него рунную чашу.Потом, взяв ее за края, поставила в центр стола.

«ВСЕ… ТВОЯ МИССИЯ ВЫПОЛНЕНА! ПОЗДНЕЕ Я ВЫПЬЮИЗ ТЕБЯ ОСТАТОК СИЛ, А ПОКА СПАТЬ!» – небрежно сказал голос, и Гробулия рухнуларядом с Ургом.

Влажная тряпка, которой был опутан браслетШурасино, внезапно вспыхнула и зачадила вонючим дымом. Борейский маг завопил,хотя и не ощущал боли, а лишь беспомощный леденящий ужас. Холодная змейкаповиновения уже вползала в его сознание точно так же, как в сознание рядовогоГуннио.

Пальцы на его могучих руках сжимались иразжимались, точно не знали, кому повиноваться.

«ВАШ ЧЕРЕД! ВЫ ДВОЕ! ВОЗЬМИТЕ ДЕВЧОНКУ ИВЫПУСТИТЕ ИЗ НЕЕ КРОВЬ! ПОСТАРАЙТЕСЬ, ЧТОБЫ НИ КАПЛИ НЕ ПРОЛИЛОСЬ МИМО СОСУДА!»– прошуршал голос.

Шурасино и Гуннио повернулись к ней. О том,как тяжело давалось им повиновение, Таня видела по их мокрым, точно выпитымлицам и ввалившимся глазам. Казалось, Гуннио и Шурасино подтаивают как свечи.«Стихиарий вытягивает силы из тех, кто ему повинуется», – вспомнила она.

Ягуни стоял у стены и машинально, едва лисоображая, что он делает, сковыривал ногтями с нее потеки еловой смолы. Лицо унего было каким-то потерянным. Тане редко приходилось видеть великолепного магаи фокусника в такой прострации. Почти сразу она поняла причины егорастерянности. У него был кинжал, но как он мог его использовать? Противбесплотного Стихиария, который был везде и одновременно нигде, кинжал бессилен.Набрасываться же с кинжалом на Гуннио, Гробулию и Шурасино было бы безумием.

Гуннио сделал шаг. Его могучая лапа сомкнуласьна предплечье у Тани. Таня рванулась, попыталась оттолкнуть его, но справитьсяс Гуннио не смогла. Гигант даже не ощутил ее сопротивления. Лицо рядового изАрапса блестело от пота. Таня видела, как в его теле ожесточенно сражаются двое– настоящий Гуннио и другой, жалкий раб браслета. Какой-то миг она ещенадеялась на чудо, но чуда не произошло. Браслет победил. Его рука потянулась кбедру, нашаривая кинжал, но ножны были пусты. Он выронил его где-то по дороге.

Грязное полотенце затрепетало под потолком.

«МАГИСТР, ДАЙ ЕМУ НОЖ!» – деловитораспорядился голос.

Шурасино засуетился и, обливаясь потом, сталрыться в карманах в поисках ножика. Оттуда градом посыпались амулеты, волчьизубы и слабосильные магические кристаллы из набора бытовых артефактов, которыелегко было купить в Борее за пару золотых монет.

«БЫСТРЕЕ!» – поторопил Стихиарий. Его голосдрожал от нетерпения, как голос вурдалака. Его воля и воля чаши слилисьвоедино. Грязное прозрачное полотенце переплыло к чаше и, выстлав ее изнутри,жадно прильнуло к рунам. Теперь чаша и Стихиарий составляли одно жаждущее кровицелое.

«НУ! ГДЕ ЖЕ КРОВЬ? НЕ МЕДЛИ!» – прошипелголос, и борейский маг едва не взвыл от боли, пронзившей все его существо.

Кусая губы, Шурасино отыскал маленький ножичекс перламутровой ручкой и дрожащей рукой протянул его Гуннио. Однако не успелГуннио схватить его, как сбоку на Шурасино петухом налетел И-Ван. Он ударил егопо тщедушному запястью и выбил ножик. Затем противники покатились по полу.И-Ван осыпал борейского мага ударами. Шурасино не сопротивлялся. Он явно несоображал, что делает, а только пытался подползти к ножу и передать его Гуннио.

«И-ВАН, ГЛУПЫЙ МАЛЬЧИШКА! ДА, ВАШИ СУДЬБЫСОЕДИНЕНЫ. ДА, ТЫ ЕЕ ЗАЩИТНИК В ЭТОМ МИРЕ И ВСЕХ ИНЫХ, НО НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕПОНИМАЕШЬ, ЧТО ВСЕ БЕСПОЛЕЗНО?» – нетерпеливо спросил Стихиарий.

Он даже не покинул чаши, даже не шевельнулся,а И-Ван внезапно отпустил Шурасино и, застонав, уткнулся лбом в пол. Таняувидела, как из носа у него потекла кровь. Шурасино, которому уже никто немешал, на четвереньках подбежал к ножику и, схватив его, на четвереньках жепобежал к Гуннио.

Тот, не отпуская Таню, вцепился в нож ипридирчиво осмотрел его.

– Тупой, но ничего… Сойдет! –пробормотал он и потянул Таню к чаше. У столика Гуннио кинул Таню на колени исилой вытянул вперед ее руку.

«ЗАКАНЧИВАЙ! НУ!»