– Что уставился? Не в картинной галерее!Это моя девушка! – обратился он к И-Вану.

– Твоя? – удивленно переспросилИ-Ван.

Он был так поглощен мыслями о Тане и своимичувствами к ней, что, казалось, вообще не понимал, кто такой Ург и откуда онвзялся. «Странно, она действительно как будто его девушка, но для меня этоневажно. Я люблю ее», – подумал И-Ван.

Ург положил руку на рукоять меча.

– Да, моя! Ты что, нормального языка непонимаешь? Отойди от нее!

– Ург, не увлекайся! Я пока что своясобственная, – отрезвила его Таня.

И-Ван мысленно возликовал. Похоже, котировкаакций Урга была чуть выше пола.

– Но все равно это не значит, что этоттип может по-хамски пялиться на тебя. Скажи, ведь тебе это неприятно? –допытывался Ург.

Таня промолчала. Есть вопросы, на которые нельзяответить. Сказать, что неприятно, – это будет ложь. А сказать, что приятнои внутри у нее все теплеет от этого взгляда, – за кого ее примут?

Склеппи хихикнула:

– Да уж, Ург! Гроттерше ужасно неприятно!Это я говорю тебе, как мать и как женщина! Ее прямо всю передергивает отомерзения!

– Помолчи! – сказала Таня. –Лучше удели больше внимания рядовому Гуннио. У бедняги уже закончились всеслова, и теперь он тихо пыхтит и проламывает лбом стену.

Склеппи заинтересовалась:

– Правда? Он такой страстный? Гуннио, идисюда, зайчик! Мы хотим посмотреть, как ты работаешь головой!

Ург шагнул к И-Вану:

– Ты все слышал? Ты смущаешь девушку!Слышишь, ее подруга говорит, что Таню всю передергивает! Отвернись, чучело!

– Если я отвернусь, ты вспашешь носомвесь этот луг, – рассердился И-Ван и толкнул его в грудь.

– Что ты сказал? Нет, вы слышали, чтовякнул этот тип?! – закипел Ург, налетая на него как петух.

Но драки не получилось. Между ними вклинилсяЯгуни, а Урга, слишком разошедшегося, оторвали от земли мощные руки кентавра.

– Утихни, а то снова оружие отберу! Надовначале со Стихиарием разобраться! – предупредил Мардоний.

– Ладно, пускай живет… Только на нее несмотрит, – уступил Ург, поняв, что это единственный способ вновь оказатьсяна твердой земле. Недаром люди в лесах говорят, что кентавр – это не одналошадиная сила, а лошадиная сила, помноженная на человеческую.

– Ага, каждый раз буду у тебя разрешениепросить! – огрызнулся И-Ван.

– Во! Вот это в самый раз! Отличная идея!Ты умный паренек! Не забывай это делать, и все будет славно! – сказал Урги похлопал его по плечу.

В следующий миг он схватился за живот. И-Ван,не удержавшись, запустил в него мыслезапуком.

– Гы! А того… Можно я тоже врежукому-нибудь? – сказал рядовой Гуннио, у которого всегда, когда кто-то дрался,начинали чесаться кулаки.

– Кому ты врежешь, лапочка? –вкрадчиво, как клинический психолог, спросила Склеппи.

– Да обоим врежу. И этому, которыйполуконь, тоже, – застенчиво сказал Гуннио.

Мардоний посмотрел на Гуннио с большимсомнением.

– Тебе что, лапочка, нравится Гроттер?Эта абстрактная скульптура на тему носа и контрабаса? – нахмуриласьСклеппи.

– Не, не нравится… Просто чего онидерутся, а мне нельзя? – возмутился Гуннио.

Гробулия подняла голову. На луг у Арапсамедленно опускалась пикирующая крепость Борея. Шурасино, успевший напудритьсвой облезлый парик, стоял, облокотившись о поручни, и, посвистывая,посматривал вниз.

– Эх, папочка мой дедуся, до Стихиария мыдоберемся с ветерком! – сказал Ягуни.

* * *

Пикирующая крепость медленно плыла по ДикимЗемлям, следуя причудливому течению Стикса. Внизу петляла и ревела вечная река.Сверху ее воды казались матово-темными. В них, как в зеркале, возникали и таялипричудливые фигуры, руны и лица. Таня неосторожно загляделась на них,склонившись над перилами.

«Прыгни! Прыгни! Ты забудешь все! Не будетстрадания, не будет усталости! Просто прыгни, и ты увидишь, как прохладны моиводы. Ты, как в адском огне, горишь в суете этого мира, я же подарю тебепокой!» – журчал и звенел голос речного божества, сплетенный из тысяч струй.

Усталость всех прошедших дней разомнабросилась на нее, и Таня ощутила, как нужен ей покой. Не замечая, чтоподчиняется зову вод, она перекинула через перила одну, а затем и другую ногу.Теперь она висела на краю пикирующей крепости. Сейчас она разожмет пальцы – и…

– Танька, сумасшедшая! Трезвиа душос! –крикнул И-Ван, хватая ее за запястье и втаскивая назад.

Очнувшись, Таня глянула вниз. Ей стало жутко,когда она увидела, с какой высоты только что не спрыгнула.

– Не смотри на воду! Стикс тебязаманивает, – пояснил И-Ван.

– А что это были за слова, которые тысказал?

– Отрезвляющее заклинание. Мое любимое. Ясам, как замечтаюсь, вечно спускаю себя с небес на землю, – сказал И-Ван.

– И часто ты мечтаешь?

– Постоянно. Впустишь в себя мечту, и онанесет тебя куда-то. Точно перепрыгиваешь с облака на облако. Кажется, и от телабы отказался, только чтобы мечты стали явью, – чуть смутившись, призналсяИ-Ван.

– Я знаю. Просто знаю, и все, –кивнула Таня и еще раз заглянула в бездонные глаза И-Вана, которые казались ейкуда глубже коварного Стикса.

Где же она видела их прежде, эти глаза? Хотякакая разница? Прошлое умерло, будущее не наступило. Ты же идешь по узкомугребню настоящего между пропастью минувшего и грядущего, кренясь то в одну сторону,то в другую. Лезвие бритвы в сравнении с этим гребнем показалось бы широкимпроспектом. Это и есть жизнь…

Мардоний коротко заржал, привлекая вниманиеШурасино.

– Мы где-то близко! Это здесь меня впрошлый раз выбросило волнами на берег. Поворачиваем вправо! – сказал он.

– Как скажешь, друг! – с шоферскойинтонацией сказал главный магистр Борея и принялся колдовать с амулетом.