— Смотрите, смотрите, он же живой! — вдруг раздался вопль девицы и все разом посмотрели туда, куда указывал ее дрожащий указательный палец — Верховный наставник превратился в живого — визгливо выкрикнула неуемная девица — Я вижу его глаза, они. голубые! — все забыли про трепыхающегося омоновца, невозмутимого Кольку и переключились на Зуева, стоявшего с гордо поднятой головой перед всеми.

Непроницаемая тишина вознеслась над тысячами мертвецов, площадь, запруженная ими, окаменела, не издавая ни единого звука, лишь их бездонные глаза стремились найти того, кто смог проделать долгий путь в небытие и вернуться в лоно живых, вновь обретя единение с Богом.

— Он и правда живой! — с нескрываемым удивлением произнес Курин, неуверенно приблизившись к Зуеву — Он живой! — зарычал он через мгновение и в его рыке смешались едва уловимые злоба и зависть, к тому, кто смог покинуть мертвую плоть — Как? — его голос перешел на визг — Как он сделал это?

Толпа на площади пришла в движение, задвигавшись волнами мертвых тел, десятки, сотни рук тянулись к бывшему наставнику, словно ища в нем спасение, спасение от застывшей в них смерти, в надежде на возврат к прошлой, ушедшей от них жизни, неожиданным образом проснувшейся в теле Зуева.

— Он мой! — завизжала девица, первой заметившая странные метаморфозы с лицом Зуева — Мой! — и поднырнув между руками, охранявших подиум охранников, сумела проскочить на сцену, вытянув перед собой бескровные, безжизненные руки, в тот момент, когда её высохшее тело смогли ухватить грубые мужские руки, коснулась тонкими пальцами лица Зуева, в надежде передать через смертельное прикосновение вирус смерти в тело живого, став наставником над самим бывшим верховным наставником.

— Сбросьте ее обратно! — просипел перекошенный от злобы Курин охранникам — Избавьтесь от нее! — и замер, не в силах оторвать взгляд от закостеневших омоновцев, застывших словно в ступоре, рядом с Зуевым.

А тот, как в первый раз рассматривал свои руки, с прожилками вен, присылаемой крови от проснувшегося сердца, то приближая, то отдаляя их от глаз, на его лице блуждала едва сдерживаемая радость, глаза набухли влагой слез, легкие, расправившись после долгого сна, вновь заполнились живительным воздухом, нагоняя в усилившийся напор расплавленной крови, необходимый живому человеку кислород.

— На него больше не действуют прикосновения! — восхищенно произнесла девица, удерживаемая охранниками — Он излечился навсегда! Он больше не боится нас, он стал обычным человеком! — ее крик озарил пространство над всеми, проникая в тела мертвецов надеждой на возможное избавление от смертельной напасти. Толпа на площади загудела на все голоса, мертвецы тянули шеи, пытаясь разглядеть того, кто смог пройти сквозь безжалостные жернова смерти и вернуть себе человеческий облик и право на жизнь.

С просветленным лицом, Зуев повернулся к Кольке и восхищенно прошептал — Эта жидкость из пробирки, это лекарство от смерти! Где ты взял её? Как она оказалась у моей дочери? — он резко осекся, столкнувшись с колючим, немигающим взглядом Кольки

Неожиданно чья то сила скрутила тело Зуева, его руки безвольно повисли на обездвиженном теле, словно в коконе, а затем та же неведомая сила швырнула его немощную фигуру прямо в центр толпы и он исчез среди бесформенной массы бледных тел, накрывшей его бесконечным покрывалом смерти, разрываемый на сотни частей, тянущимися со всех сторон когтистых рук, а пронзительный крик боли, вырвавшийся из его горла навсегда растаял посреди злобного рычания беснующейся звериной массы зомби, которая за секунды превратила тело своего бывшего наставника в кровавое месиво.

Все снова затихло, все собравшиеся мертвецы еще некоторое время смотрели туда, где исчез тот, с кого началась это вакханалия смерти и кого смерть забрала к себе, дав шанс напоследок почувствовать сладкий поцелуй жизни и лишь Курин неотрывно смотрел на новоявленного незнакомца, стоявшего на сцене совсем рядом с ним, получившего дар превращать мертвых в живых, наделяя их сознание соком жизненной влаги, исцеляя их души и вновь забирая их жизнь силой отравленного желания и силой мысли, никак не дотрагиваясь своими руками до их бренных, послушных тел.

106

На полированной поверхности помпезного стола с резными малахитовыми ножками, перескакивая с места на место, вальсировал яркий волчок, запущенный его дрожащей рукой. Яркие лучи солнца, бившие через широкое окно, сливались на скачущих, гладких гранях игрушки в яркое пятно, отражая во все стороны скрытую силу света и тени, сошедшиеся в схватке на его полированных боках.

Огромный кабинет был наполнен тяжелым смрадом десятков выкуренных сигарет, безжизненно спрессованные окурки и после жизни, продолжали насыщать горьким ароматом воздух, давно непроветривавшегося помещения.

По мере того, как скорость вращения волчка замедлялась и он, нервно подергиваясь, начинал постепенно крениться, перескакивая в стороны и терял под собой опору, где сила тяготения преобладала над центробежной, силясь сбить волчок на стол, рука человека подхватывала падающую игрушку, придавая ускорение резким щелчком и бесконечный бег света и тьмы продолжался вновь и вновь. В этой вечной борьбе, воплощением которой стал игрушечный волчок, теперь заключалась судьба его и его радикального выбора судеб многих людей, запертых в изолированном городе.

Его остекленевший взгляд продолжал неотрывно следить за перемещениями игрушки на столе перед ним, приковавшей все его внимание и он всеми силами старался отвлечься от сдавивших его мыслей, страшась скосить глаза туда, где одиноко лежала его персональная ручка, которой совсем недавно он подписал указ о бомбардировке города.

Тяжелая дверь напротив мягко отворилась и на пороге возник мужчина с наголо выбритой головой, его ближайший советник. Слегка кивнув головой в приветствии, он по кошачьи бесшумно прошел по ворсистому ковру и подобравшись всем телом, уверенно сел в кресло напротив.

— Есть новости, Игорь — вкрадчиво произнес советник — Кое что крайне интересное.

Человек, сидевший напротив, перевел тяжелый взгляд на своего собеседника, землистый цвет его лица и мешки под глазами выдавали вторые сутки без сна. Советник, откинувшись на спинку кресла, терпеливо ждал реакции главного министра, в одночасье взявшего всю власть в свои руки.

— К чему все это? — хрипло произнес хозяин кабинета и не дожидаясь ответа сипло выдохнул в лицо советнику — Почему это произошло именно сейчас? Ведь я и так бы получил все что хотел, власть, страну и любовь народа, а теперь я проклинаю тот день и час, когда согласился на ваш план! — он горестно обхватил голову руками, но тут же отнял руки от лица и быстро зашептал — А вдруг президент жив? Вдруг окажется, что я предал его, оставив умирать в городе? Нам же предложили перемирие, почему мы не можем отложить штурм? — он заискивающе пытался поймать взгляд советника,