«Что ждет меня?» — подумала я, и в этот момент раздалисьновые настораживающие звуки, доносящиеся со двора.

Подняв над головой разделочный топорик, я на цыпочкахпрокралась в столовую и уже оттуда услышала скрип калитки. Но кто, кто моготкрывать мою калитку в пятом часу утра?

Напряжение достигло тех крайних пределов, когда все нипочем.Я храбро выскочила в холл и, увидев мелькнувший в окне силуэт, притаилась задверью. Ковыряние ключа в замке казалось вечностью, хотя длилось не большедесяти секунд. Наконец входная дверь, жалобно визгнув (надо смазать петли),распахнулась. В то же мгновение я решительно выступила вперед с занесенным надголовой разделочным топориком и…

Жуткий, нечеловеческий вопль оглушил меня. Пожарная сирена —мертвое молчание в сравнении с этим ревом. Я присоединилась к нему, причемзаглушила без всякого труда, поскольку мои до предела взвинченные нервы оченьрасполагали ко всему подобному.

Бог знает, как долго мы так орали, безумными глазами глядядруг на друга и приседая от усердия, Когда же, наконец, поняли, что для паникиособых причин нет, тут же замолчали и бросились обниматься.

— Боже, какое счастье, что ты жива, что ты жива, — целуя итиская меня, приговаривала Алиса.

— Как я рада, как я рада, — без устали повторяла я, бросивтопорик на пол и нервно цепляясь за ее плечи.

— Ты же могла раскроить мне череп, раскроить мне череп…

Бедняжка дрожала и слегка заикалась. Это и понятно, взлоключениях своих я уже закалилась, а ей с непривычки пришлось несладко.Открывая дверь, она предполагала застать меня спящей в постели, а никак нескачущей с топориком в руках. Да и я находилась в том состоянии, когда легкоперепутать и ангела с сатаной, не то что Алису с преступником. Просто чудо, чтоона осталась жива. А ведь она, после Нелли, вторая моя любимая подруга. Непредставляю, как можно пережить такую утрату.

— Но почему ты решила нагрянуть ко мне? — не без причиныпоинтересовалась я.

— Это все Нелли, все Нелли. Она звонила всю ночь, но телефонне отвечал. Тогда она испугалась и разбудила Нину Аркадьевну и потребовала,чтобы та сейчас же мчалась в Сестрорецк. В Сестрорецк. Нина Аркадьевнапозвонила мне, поскольку знала, что ты оставила у меня вторые ключи от дачи. Отдачи. Я позвонила Нелли; Нина Аркадьевна все время ссылалась на нее. Неллисказала, что твоя жизнь в опасности, и потребовала, чтобы я, бросив все дела,ехала в Сестрорецк. А какие могут быть дела в четыре часа ночи? В четыре ночи.Я разбудила мужа, мы прыгнули в автомобиль. И вот мы здесь, и вот мы здесь.

— Так ты с Германом? — изумилась я. — И он отправил тебя однув таящий опасность дом? Как это по-мужски!

— Он понятия не имеет, что здесь происходит, впрочем, как ия, как и я. Нелли так путано все объяснила. Из ее рассказа можно было сделатьлишь одно заключение…

— Какое же? — нетерпеливо перебила я.

— Что ты напилась и забыла выключить газ, забыла выключитьгаз.

— Узнаю нашу Нелли. Да это она сама напилась в драбадан ивсе перепутала. Так где Герман?

— Герман помчался обратно в Питер. Ему к семи в аэропортвстречать какого-то важного представителя, важного представителя, — сообщилаАлиса, после чего я пришла в бешенство.

— Нет, это черт знает что такое! — завопила я. — Всю ночьсражаюсь с преступниками и даже не раз простилась с жизнью, а Герман поехал ваэропорт. Ты знаешь, я ума не приложу, как живой добраться до Питера. Вас сГерманом мне сам бог послал, как же после этого можно ехать в аэропорт?

Алиса вдруг рассердилась и даже топнула ногой.

— Не кричи! — пискнула она и тут же схватилась за сердце. —Скажешь ты мне, что тут происходит? Что тут происходит?

Ее взгляд блуждал по холлу, и вообще она была необычнобледна.

— Пойдем в столовую, — предложила я.

— Да, надо срочно присесть, — согласилась Алиса, — ичего-нибудь выпить, а то в горле пересохло. В горле пересохло, — по обыкновениюповторила она конец фразы.

Мы переместились в столовую, и, пока варился кофе, я, неупуская подробностей, поведала про скрип полов в библиотеке. Потом мы чинносидели на диване и, подкрепляясь коньяком, гадали об источнике этого скрипа.

Удостоверившись, что Алиса успокоилась и может трезвовоспринимать действительность, я приступила к главному и рассказала о событиях,предшествовавших ее появлению.

Алиса слушала меня, широко распахнув свои и без тогоогромные глаза, ярко-синие с длинными, загнутыми до бровей ресницами. Яневольно залюбовалась ею.

Что поделаешь, раз Алиса так красива. Все, буквально всеотступает на второй план перед ее экзотической красотой. Честное слово, невидела женщины прелестней. И как ей удалось приобрести столь ослепительную яркостьв этих суровых северных условиях? Наверняка, если хорошенько покопаться, средиее предков обнаружится какой-нибудь мавр не хуже Пушкинского. Или, в крайнемслучае, араб.

Глядя на ее бледнолицых родителей, остается только гадать,из каких генетических закоулков извлекли они пастельно-бронзовый загар Алисы, скоторым она не расстается круглый год. Когда я увидела ее впервые, ещемаленькую девочку, хрупкую бронзовую статуэтку с неожиданно синими глазами иволосами цвета спелой пшеницы, я прямо задохнулась от восхищения и сразу жезахотела с ней дружить. Так и дружу по сей день.

Несмотря на то, что наша дружба исчисляется не годами, адесятилетиями, Алиса (к жуткой зависти Нелли) по-прежнему молода, стройна икрасива. Годы не властны над ней. Ее бронзовая кожа так же юна, как и мозги.Счастливая в браке Алиса умудрилась до сорока лет сохранить инфантильнуюнаивность. Может, именно в этом кроется секрет ее молодости?

Конечно, в этом, но еще и в безграничной глупости. Носправедливости ради надо сказать, что временами и на Алису находят секундыпросветления. Тогда она говорит вполне связно, разумно и (для несведущего)выглядит вполне нормальным человеком. В основном же Алиса пребывает в томзагадочном состоянии, которое в народе принято называть легким помешательством.Впрочем, очень возможно, что она его удачно симулирует и полностью вошла вобраз.

В связи с этим могу сказать, что анекдот про человека,купившего дверной «глазок», не анекдот вовсе. Битый час мы с продавщицейхозяйственного магазина объясняли Алисе принцип действия этого «глазка».Бедняжка только дивилась и растерянно хлопала своими длинными ресницами, не всилах что-либо понять.

— Так в двери придется делать дырку? — всполошилась Алиса,когда мы иссякли и замолчали.

— Да, — подтвердила продавщица, вдохновляемая моимиэнергичными кивками. — Иначе вы не вставите «глазок».