Нельзя было отрицать его правоту. Хотя ни один из детей небыл в точности похож на папу, что-то от его классической красотыприсутствовало. Оливер был высоким, стройным, атлетически сложенным, с копнойгустых, прямых светлых волос, которым завидовали все мамы, когда он былребенком, и все девушки, когда Оливер учился в колледже. И хотя Сара редкосообщала это ему, поскольку не хотела, чтобы Олли слишком зазнавался, она неоднократнослышала мнение, что Оливер Ватсон – самый симпатичный мужчина в Перчесе. Шестьмесяцев в году он был смуглым от загара, а его зеленые глаза сияли озорством июмором. Однако он не задумывался о своей внешности, что делало его еще болеепривлекательным.

– Как ты думаешь, Джордж, у них еще будут дети?

У Филлис часто возникал такой вопрос, но она никогда бы нерешилась спросить об этом сына, а тем более Сару.

– Не знаю, дорогая. Мне кажется, у них и так достаточнополная жизнь. Теперь ведь нет никакой уверенности в завтрашнем дне. У Оливератакая ненадежная работа. Реклама – это не то что банковское дело, которымзанимался я, когда был молод. Сейчас ни на что нельзя полагаться. Возможно, дляних будет мудрее ограничиться двумя. – Джордж Ватсон говорил так на протяжениипоследнего года. Он прожил достаточно долгую жизнь и видел, как многие из егокапиталовложений, некогда казавшиеся такими надежными, начинали усыхать. Жизньдорожала не по дням, а по часам, и им с Филлис надо было проявлять максимумосторожности. У них был небольшой дом в Вестчестере, купленный примернопятнадцать лет назад, когда Оливер учился в колледже. Родители знали, что онуже не будет жить дома подолгу, и потому не имело смысла дальше содержатьбольшой дом в Нью-Лондоне.

Джорджа постоянно беспокоил вопрос финансов. Это ни в коемслучае не означало, что они нуждались, но проживи родители Оливера еще летдвадцать пять, что было вполне реально, учитывая его и ее возраст – шестьдесяти пятьдесят семь лет, – и их сбережения могли сократиться до опасной черты.Ватсон-старший только-только ушел из банка и получал приличную пенсию. Запоследние годы он сделал целый ряд разумных вложений капитала, но все же...береженого Бог бережет. Именно это он говорил Оливеру каждый раз, когда с нимвстречался. Он повидал в жизни многое, пережил одну большую войну и несколькомалых. В 1929-м, году Великого кризиса, Джорджу было двенадцать лет, и онвидел, как долго сказывались его последствия. Он хотел, чтобы сын былосторожнее.

– Я не думаю, что им нужно иметь больше детей, –добавлял обычно Джордж.

И Сара полностью с ним соглашалась. Это был один из немногихвопросов, по которым их мнения совпадали. Когда эта тема всплывала в разговорахс Оливером, ночью в кровати или на прогулке в лесу, она всегда говорила мужу,что глупо это даже обсуждать.

– Зачем нам еще дети, Олли? Мелисса и Бенджаминподрастают. С ними нет забот, у них свои дела. Через несколько лет мы сможемделать все, что нам заблагорассудится. К чему снова вся эта головная боль?

Сара содрогалась от одной мысли об этом.

– Ну, сейчас все было бы по-другому. Мы могли быпозволить себе нанять домработницу. Не знаю... Мне просто кажется, что это былобы здорово. Когда-нибудь мы пожалеем, что не решились завести еще детей.

Он нежно посмотрел на жену тем своим взглядом, который такпокорял женщин, но Сара, казалось, не замечала его.

– Даже детям эта идея не понравилась бы. Бенджаминусейчас семь, а Мелиссе пять. Малыш покажется им незваным гостем. Подумай обэтом. С ними тоже надо считаться.

Она говорила так убедительно, так безапелляционно, что Оллилишь улыбнулся и взял ее за руку, когда они возвращались к машине. Он толькочто купил первый в жизни «мерседес», а Саре на Рождество собирался подаритьшубу, которую уже выбрал в магазине «Бергдорф Гудман», и заказал вышить наподкладке монограмму жены.

– Ты до конца в этом убеждена? – Олли был явноразочарован.

– Абсолютно.

К сожалению, такова была правда. Не было никакой возможностиуговорить ее еще на одного ребенка. Саре был тридцать один год, и ей нравилась именнотакая жизнь, какую она вела. Чуть ли не все свое время она отдавала работе вродительском комитете, отвозила детей в школу, привозила домой, отвозила их насборы скаутов, а Мелиссу еще и в балетную студию. Сара считала, что хватит снее и этого. Двое детей, загородный дом, еще и сеттер, купленный год назад, –взять на себя больше забот она просто была не в состоянии, даже ради Олли.

– Как ты насчет того, чтобы поехать с детьми кататьсяна лыжах после Рождества? – спросил Оливер, когда они сели в машину.

Ему нравилось проводить праздники дома. Он считал, что впраздник нигде так хорошо не бывает, да и родителям было бы приятно. Уродителей Сары была еще младшая дочь, которая с детьми каждое Рождествоприезжала из Гросс-Пойнта в Чикаго, а у его родителей не было больше ни детей,ни внуков. Да и Сара не горела желанием проводить праздники в родительскомдоме. Раз они туда поехали, и Сара три года об этом сожалела. Сестра раздражалаее, с матерью Сара тоже никогда не ладила, поэтому план Оливера казался оченьудачным.

– Это было бы здорово. Куда? В Вермонт? А что, если вэтом году выбрать что-нибудь поинтереснее? Может, в Аспен?

– Ты серьезно? Ты что, огреб кучу денег на прошлойнеделе?

Ему удалось найти фирме самого серьезного клиента за всю ееисторию. Он пока не сказал Саре, какую получил премию, да и ей расспрашиватьбыло некогда.

– Хватит, чтобы немного пошиковать, если захочешь. Или,может, остаться здесь и уехать потом, когда дети снова пойдут в школу? Моя мамаих попасет.

Так бывало и раньше, а теперь дети стали старше и проблем непредвиделось.

– Что ты думаешь?

– Я думаю, что это гениальная идея!

Сара обняла мужа, и они стали целоваться в новом автомобиле,пахнущем мужским одеколоном и новой кожей.

В конце концов они сделали и то и другое. Поехали в Аспен сдетьми между Рождеством и Новым годом, а месяц спустя отправились вромантическое путешествие на Ямайку, где провели неделю одни в вилле на берегузалива Монтего. Они со смехом вспоминали свой медовый месяц на Бермудах – какне хотели выходить из комнаты даже на ужин. Этот отпуск во многом напоминал тосвадебное путешествие. Сара и Оливер каждое утро играли в теннис, плавали изагорали на пляже, но ближе к вечеру, уединившись в вилле, предавались любви, аужин, как правило, заказывали в номер. Это была самая романтическая из всех ихпоездок, и оба, покидая Ямайку, словно заново родились. Сара не переставалаудивляться, как страстно она продолжает любить мужа. Она знала его двенадцатьлет, была замужем восемь, а все еще воспринимала их роман очень остро. Оливер,несомненно, чувствовал то же самое по отношению к Саре. Он набрасывался на неес энергией восемнадцатилетнего юноши. С сексом у них всегда было в порядке, атеперь и их взгляды уже не так разительно отличались, как прежде. С годами онимедленно срастались, и Олли шутил, что Сара становится консервативнее, а онлиберальнее. Но он чувствовал их постепенное слияние в одно целое, с единымразумом, единым сердцем и едиными устремлениями.