– Ох, и нам бы не мешало как следует уборкой заняться,но времени нет ни на что! Если бы не Липа, и ты была бы беспризорницей, иквартира бы грязью заросла, – горестно вздохнула мама. – Тебе хорошо,скоро школа кончится, будешь жить на даче, дышать свежим воздухом…

– И помирать с тоски, – докончила я мамину фразу.

– А хочешь, я с Сашей поговорю, чтобы Матильда с тобойтам пожила месячишко?

– Еще бы! Но только тетя Саша не разрешит. Она же налето всегда Мотьку в деревню отправляет.

– А вдруг?

– Попробуй! – обрадовалась я. Если Мотька со мнойпоедет, это будет совсем другая жизнь. С Мотькой не соскучишься и нанеобитаемом острове. – Попробуй, мамочка! Давай сейчас же позвоним!

– Давай!

Я набрала номер. К телефону подошла Матильда.

– Мотька, у меня билеты на «Ромео» в Большой! Пошли?

– А то! Тетя Тата достала?

– Конечно! Слушай, Моть, тетя Саша в каком настроении?

– А что? Против театра она возражать не будет.

– Нет, дело не в театре! Понимаешь, мама предлагаеттебе пожить месяц у нас на даче.

– Понятно, – вздохнула Мотька, – как всегда –безнадега. Даже и говорить не стоит.

– А вдруг ей надоело сопротивляться? Позови ее, мамапопробует уломать.

– Позову, конечно, но это вряд ли… Мама! Тебя ктелефону! – крикнула Мотька. – Наталья Игоревна! Иди скорее!

Я передала трубку маме.

– Добрый день, Саша! Сашенька, я хочу просить вас ободолжении! Нельзя ли, чтобы Мотя пожила недельки две-три у нас на даче. Аськаодна ни в какую ехать не соглашается, а Липе необходим свежий воздух, у неечто-то с бронхами… Но вы же знаете, если Аська останется в городе, то и Липабудет ее тут караулить. А так девочки поживут на даче, на свежем воздухе… Саша,но ведь в деревню Мотя может поехать на месяц позже, что тут дурного?

«Ох и хитрюга моя мама! Сперва две-три недели, теперь месяц!Только бы тетя Саша согласилась!»

– Вы серьезно? А что, мне эта идея нравится! И Липаотдохнет, и Аська новых впечатлений наберется.

О чем это они? Какие новые впечатления?

– Да, конечно, обещаю! Вот и отлично! Я знала, что мывсегда с вами договоримся!.. Да, разумеется! Я очень рада. Будьте здоровы… Да,конечно, непременно созвонимся, время еще есть! Всего вам доброго!

Мама повесила трубку и с торжеством взглянула на меня.

– Все в порядке! Поедет с тобой Мотька на дачу!

– А что ты такое ей пообещала?

– Пообещала в августе отпустить тебя с Мотькой к ним вдеревню.

– В деревню? Ура! Мотька говорит, что там полно грибов!

– Значит, ты рада? – не без удивления спросиламама.

– Еще бы! Я давно хотела побывать в настоящей деревне!

– Вот и отлично, – проговорила мама уже несколькорассеянно – это значит, что сейчас она скажет: мне пора в театр.

– Мне пора в театр! Помоешь сама посуду?

– Конечно! Мама, какая же ты молодчина! Просто великийдипломат!

– Не зря же меня твой дедушка в детстве звал «мадамКоллонтай». Я всегда любого могла в чем угодно убедить, если мне это былонужно. Теперь-то уж я не та… Но кое-что иногда мне удается. Ну все, я побежала!До вечера. После театра – сразу домой, никаких гулянок! Пока!

И мама унеслась.

Через десять минут мне позвонила Мотька.

– Аська, твоя мама просто гений! Как ей это удалось?

– Сама не знаю, но это здорово!

– А ты вправду поедешь со мной в деревню?

– Поеду, а почему бы и нет?

– Кайф!

В театр мы решили пойти пешком, уж больно хорошие дни стоят– солнечные и не слишком жаркие. Мотька, нарядная, хорошенькая, зашла за мной впять часов.

– От Митьки никаких известий? – спросила она.

– Нет, я только утром его видела на сквере. Ириша ещеспала, когда он уходил, а вчера вернулась, как он выразился, «в лирическомнастроении».

– Давай на всякий случай звякнем ему, – предложилаМатильда.

– Давай!

Но к телефону подошел Митин отец и сказал, что Митя уехал кбабушке.

– Ну и отлично! Хоть нормально в театр сходим, каклюди! – обрадовалась Мотька. – Надеюсь, в этот раз никто никому бомбуне подложит!

– Да, и таможни в Большом театре нет, контрабандистытам только в «Кармен» водятся, а в «Ромео и Джульетте», слава Богу, одналюбовь. Это по твоей части, Матильда! – веселилась я.

– Да, до утра можно жить спокойно, – подхватилаМатильда. – Утром выяснится, что там с Людкой, а насчет Ириши я, понятноедело, маху дала.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Но это же ясно – любовь у нее, и все дела. Сама жеговоришь, она вернулась вчера в лирическом настроении.

– Это не я говорю, а Митя.

– Какая разница! Ладно, пошли, а то пешком не успеем.

Без двадцати семь мы уже были у Большого театра. Хорошо,можно не спеша зайти в буфет, выпить холодной водички, купить программку инайти свои места в амфитеатре. Только мы уселись и стали разглядывать наряднуюпублику, как вдруг Мотька шепнула:

– Ох, чертобесие! Нигде покоя нет!

– Ты про что?

– Разуй глаза-то! Видишь?

– Ничего не вижу.

– Да вон там, слева, нет, еще левее! Ага! Увидела?

– Увидела!

Там, куда показывала Матильда, в проходе между рядами,стояла Ириша со своим то ли белокурым, то ли седым кавалером. Она была оченьнарядная, красивая и, кажется, здорово влюбленная в своего спутника, которыйсейчас был в элегантных темных очках.

– Что будем делать? – быстро спросила Мотька.

– А что нам делать? Спектакль будем смотреть!

– Это и козе понятно! Подходить,здороваться-знакомиться будем? Это ведь недурной шанс!

– А надо? Зачем мы будем ему глаза мозолить? По-моему,лучше держаться от них подальше, а после спектакля на всякий случай проследить…

– Ага! Они опять сядут в тачку и прости-прощай!

– Так что ты предлагаешь?

– В антракте понаблюдать за ними, подобраться поближе,послушать, о чем говорить будут…

– А если она нас заметит?

– По-моему, она сейчас и мамонта бы не заметила, не точто нас! Ну, а если все-таки узнает, подойдем, поздороваемся, как воспитанныедевочки.