Делла Стрит, секретарь Мейсона, распахнула дверь кабинетаадвоката. Перри Мейсон сидел во вращающемся кресле за своим огромным столом,задрав на его крышку свои длинные ноги.

— А вот и я, — объявила девушка, снимая перчатки ивыскальзывая из пальто.

Мейсон не проронил ни слова, пока она не повесила пальто встенной шкаф и не подошла к столу.

— Делла, добродетель вознаграждена. Я же тебе говорилсегодня утром, что нам не следует забивать себе головы этим делом о разделеимущества, пусть даже оно принесет нам деньги. И всего через восемь часов посленашего разговора мы получили это!

— Дело о разделе имущества принесло бы нам десять тысячдолларов гонорара, — ледяным тоном возразила Делла. — А это?

Мейсон подмигнул.

— Приключения, от которых ты помолодеешь на десять лет!

— Большинство ваших дел каждый раз старят меня на десятьлет!

Мейсон пропустил мимо ушей замечание своего секретаря.

— В этом деле нет тоскливой обыденности, от которой я того игляди завою. Оно сверкает тайной, авантюрой, романтикой. Ну, а с другойстороны, это сплошное безумие, невозможная бессмыслица: не дело, а черт знаеткакая роскошь!

Так я и поняла, когда вы позвонили, — сказала она,усаживаясь на противоположном конце стола и замечая тот огонек; которыйпоявлялся в его взгляде в минуты душевного возбуждения.

Перри Мейсон, что редко бывает у профессионалов, получалудовольствие от своей работы. Скажем, врач, проработав некоторое время,приобретает опыт и знания, но зато утрачивает человеколюбие. Его пациентыперестают быть для него страдающими людьми и становятся всего лишь носителямитех или иных симптомов, которые необходимо устранить. Адвокат, набив руку на определенныхделах, превращается в механически действующего робота. Но Перри Мейсон каждыйраз испытывал наслаждение, придумывая хитрые способы обойти юридическиеформальности. Он не только рассматривал каждое дело как захватывающееприключение, но и вникал в человеческую психологию. И с каждым разом методыМейсона становились все более отточенными, все более опасными и совершеннонеортодоксальными. Хорошо изучив своего шефа, Делла Стрит по блеску его глазмогла безошибочно сказать, что новое дело пока представляет для адвокатадразнящую загадку.

Перри внимательно смотрел на нее, и она машинально погляделана себя его глазами. Ее стройные ноги были обуты в коричневые замшевые лодочки.Бежевый жакет сшит у хорошего портного. С лицом тоже все было в порядке, и новыйоттенок губной помады шел ей. А шляпка была просто неотразима. Делла могланадеяться, что Мейсон останется доволен.

— Делла, — вздохнул он, — иногда я серьезно опасаюсь, что тыстановишься меркантильной.

— Да? — не предвещающим ничего хорошего тоном протянула она.— Расскажите-ка мне об этом.

— Ты делаешься расчетливой, осторожной, консервативной. Тыпредпочитаешь поставить в деле точку, а не задавать вопросы.

— Кто-то в этой конторе должен быть практичным, — ужеспокойнее сказала Делла. Но нельзя ли мне узнать, по какому поводу столькошума? Бог с ним, с ужином, который мне пришлось оставить на столе наполовину недоеденным, но я все же хотела бы узнать, какого миссионера сжевали людоеды?

— Все произошло уже после того, как ты ушла из конторы. Я тожесобирался домой и набрасывал последние замечания по делу Джонсона, как вдругпозвонил один малознакомый адвокат и просил принять его племянницу. Ну, авскоре приехала и она сама, и у нас состоялся весьма любопытный разговор.

Делла Стрит соскользнула со стола, взяла блокнот длястенографирования и придвинула себе стул. От ее непринужденных манер неосталось и следа, теперь перед адвокатом сидела деловитая секретарша.

— Имена, пожалуйста, — попросила она.

— Джеральд Шор, адвокат, имеет контору в Дебентче-Инвестмент-Билдинг.Насколько я помню, он занимается весьма узкой отраслью юриспруденции,обслуживает горнорудные корпорации. Думаю, он и сам азартный игрок, а гонорарыполучает частично наличными, а частично акциями тех компаний, которыеорганизует.

— Дело денежное?

— Да оставь ты свои несносные расчеты! — ухмыльнулся Мейсон.— Не сомневаюсь, что мы получим нечто большее.

— И что же?

— Он вечно гоняется за миражами. Наши сугубо реалистичныемыслители считают это пустым делом. Только потому, что мираж лишен определеннойсубстанции, они не замечают, сколь увлекательна погоня за ним, и никто так ненаслаждается жизнью, как поклонник миражей.

Его всегда интересует то, что от него ускользает, чегонельзя сказать о большинстве практичных людей, преследующих конкретные цели.Да, любовь к жизни — это самое ценное достояние!

— Ну, а как насчет задатка?

— Пока ничего, — признался Мейсон.

— Ясно… Имя племянницы?

— Элен Кендал.

— Возраст?

— Примерно двадцать четыре. Восхитительные фиолетовые глаза.Очень светлая шатенка. Прелестные ножки, прелестная фигура, хорошо одета.Определенно мила.

— И никаких денег. Хм. Так вы говорите, она племянницаДжеральда Шора?

— Да. Послушай, я коротко изложу тебе историю их семьи.

Он потянулся за какими-то карандашными набросками и принялсядиктовать. И вот уже скупо изложенные факты в хронологическом порядке занялиместо в блокноте Деллы.

Январским вечером 1932 года пятидесятисемилетнийпроцветающий финансист Фрэнклин Шор, пообедав с женой, ушел к себе в кабинет.Там у него побывал посетитель, которого, по всей вероятности, впустил он сам,поскольку никто из слуг дверей не открывал. Горничная заметила кого-то наподъездной дорожке, и ей показалось, будто это был Джеральд Шор. Матильда Шортоже думала, что из кабинета мужа доносился голос Джеральда, но слышно былоплохо и утверждать что-либо определенно она потом не решилась. Сам же Джеральдотрицает, что приходил к брату.

Кто бы ни был этот посетитель, ему нужны были деньги.Матильда Шор ясно слышала, как ее супруг, повысив в гневе голос, наотрезотказался ссудить ему денег, сказав что-то вроде того, что мир полон ослов,которые только и ищут, где бы им найти несколько тысчонок, чтобы с легкостьюпромотать их. Но даже самый глупый осел должен понимать, что Страна Лентяевсуществует вечно лишь в сказках.

Больше ничего из их разговора Матильде услышать не удалось.Она поднялась наверх, решив немного почитать в постели, и не слышала, когдапосетитель ушел.

И лишь на следующее утро узнала, что ее муж тоже покинулдом.

То были времена, когда из-за одного слушка мог рухнуть банк,поэтому супруга Фрэнклина Шора и его компаньоны не сообщали в полицию о егоисчезновении несколько дней. Потом поиски были организованы и официальным, ичастным порядком, но банкир как в воду канул. Банковские дела оказались видеальном порядке, и, несмотря на крикливые заголовки в газетах, банк не понесубытков от исчезновения его президента. Личные дела Фрэнклина тоже были важуре. Но это не только не прояснило загадку, а, наоборот, все запутало, потомучто он ушел из дому практически без денег, захватив лишь несколько сотендолларов, которые обычно были при нем.