включены по два сотрудника розыска и участковый инспектор. Лишь в одной недостающего участкового заменил дознаватель. Кроме двух бэтээров роты, к движению в колонне подготовили милицейский УАЗ. Вместе с самим начальником, водителем машины, рабочими группами и традиционными уже не то зрителями, не то личными охранниками начальника пэпээсников, всего набралось четырнадцать человек. На часах было девять, когда участвующие в операции милиционеры подошли к ангару, где в ожидании инструктажа уже выстроились двадцать четыре солдата. Тут же к строю вышли командиры батальона и роты. Подполковник Корнеев принял доклад командира взвода, и провёл краткий инструктаж. Он обратил внимание бойцов на действия по физическому прикрытию милиционеров. «И чтобы не вышло так, как при одной из наших прошлых операций. Помните, сколько нам прокуратура нервов повытягивала! – напомнил он старослужащим – А всё из-за снятого предохранителя: один непроизвольный выстрел, а чеченского милиционера нет».

Корнееву вспомнилось лицо того пулемётчика. Он уже готовился к увольнению, и та зачистка была для него последней. В тот раз привлекли десяток чеченских милиционеров, что ранее не практиковалось. С какой целью – учебной или демонстрации населению наличия местной милиции – неизвестно. «Чехи» уныло бродили вслед за русскими милиционерами, всем своим видом показывая, что присутствуют на зачистке по необходимости. Никакого оружия отыскано не было и из боевиков, разумеется, никого не задержали. Зато без потерь обойтись не удалось. Уже к концу операции, при проверке очередного домовладения, когда вымотавшиеся русские милиционеры обозначали «шмон» внутри дома, четверо чеченских сгрудились во дворе, не желая даже входить в жилые комнаты. Мало того, что они закрывали пулемётчику обзор прилегающего ко двору огорода, они так же вплотную приблизились к нему, что восторга у парня не вызвало. Двое солдат в это время были отвлечены проверкой сарая, третий – из числа молодых, вообще спал на ходу. Патрон уже был загнан в патронник, но пулемётчик так же снял предохранитель и положил палец на спусковой крючок. Внезапно раздался крик молодого, который оступился в щель между досками в перекрытии сарая. Солдат развернулся на крик и услышал выстрел своего пулемёта. Когда он обернулся, то увидел лежавшего в крови одного из чеченских милиционеров. Врачебная помощь ему уже не требовалось.

Родственники погибшего милиционера претензий к солдату не имели, рассудив, что всё произошедшее было предопределено, а значит, такова воля Аллаха. Но здесь в бойца мёртвой хваткой вцепилась прокуратура. Следователь увидел повод заявить о себе, и соблюсти в данном случае все требования действующего законодательства. В течении недели им были допрошены почти все участники операции и очевидцы произошедшего происшествия. Сам солдат, произведший случайный выстрел, пока продолжал службу в подразделении, в полном неведении относительно своей дальнейшей судьбы. Однажды следователь прокуратуры вновь появился в расположении заставы с требованием выдать ему для проведения экспертизы пулемёт, из которого был произведён тот роковой выстрел. Вся эта суета, закрученная прокуратурой по факту случившегося несчастья, Корнеева коробила не меньше, чем остальных солдат и офицеров батальона. В выдаче пулемёта он категорически отказал, сославшись на то, что данная единица вооружения числится в его подразделении на учёте, и пулемёт этот он отдаст только туда, откуда он в своё время на вооружение и поступил, а именно – на склад бригады и никому больше. Но следователь с завидной настойчивость появлялся на заставе вновь и вновь всё с тем же требованием, не обращая внимание на откровенно неприязненные взгляды солдат. Офицеры шли дальше: завидев прорыскивающего мимо представителя прокуратуры, они зло бросали: «Как боевиков искать, так их и не слышно, а за несчастный случай ухватиться, и своего же солдата засадить – святое дело!» Но достигавшие ушей следователя фразы нисколько его не смущали. Более того, он всякий раз выдумывал новые способы для достижения своей цели. Однажды, в очередное своё посещение заставы, этот «обвинитель» удивил Корнеева новой выходкой. На этот раз он предстал перед ним с включенной видеокамерой в руках. Вместо ставшего уже привычным зелёного комуфляжа, в этот раз на рьяном служаке была надета синяя прокурорская форма. Всем своим видом стараясь придать происходящему побольше официальности, он, наведя на Корнеева почти в упор камеру, с ходу задал вопрос:

– Поясните, товарищ подполковник, почему вы отказываете мне, представителю прокуратуры, в выдаче вещественного доказательства по уголовному делу – пулемёта, из которого вашим солдатом совершено убийство?

Всё произошедшее застало Корнеева врасплох. Как и большинство строевых офицеров, комбат не горел желанием выступать в роли кинозвезды, даже учитывая потуги такого титулованного оператора. Пауза затянулась ненадолго, Корнеев взял себя в руки и разборчиво повторил следователю то, что говорил ранее. В завершении он добавил, что застава охраняемый объект, любые съёмки запрещены, и потому в следующий раз он эту камеру отберёт. Следователь понял, что на «понт» вояку взять не удалось, и голос его сорвался почти на визг. Прыгая с этой дурацкой камерой вокруг комбата, он снова зачастил что-то о своих полномочиях и процессуальных нормах. Не добившись желаемого, и посуетившись ещё минут десять, следователь убрался восвояси, но уже через неделю с торжествующим видом протягивал Корнееву заверенное командиром бригады требование о выдаче злополучного пулемёта. В сборе доказательств по делу была поставлена точка, в таблице отчётности вместо традиционного нуля гордо красовалась единица, и в прокуратуре могли вздохнуть свободно.

От нахлынувших воспоминаний об этом ещё недавнем случае, на душе «заскребли кошки» и комбат на какое-то время замолчал. Паузу заполнил ротный. Он напомнил бойцам состав групп прикрытия и проверил наличие пластин в бронежилетах, которые их владельцами частенько оставлялись по причине своего непомерного веса. Бронежилеты были укомплектованы у всех солдат, но внезапно оказалось, что не взяты с собой носилки. Пока один из бойцов бегал за ними на склад, милиционеры разделились по приданным им группам прикрытия. Наконец прозвучало долгожданное «По машинам!», строй сломался, и каждый поспешил к своему бэтээру. Велиеву выпало ехать с командиром отдела. Кроме начальника и водителя, в машине сидели Витя и три пэпээсника, так что и без него УАЗ был набит битком, и представлял подобие наполненной килькой консервной банки. Майор иллюзий в отношении подобного рода перемещений не питал, и сама необходимость трястись в хвосте колонны в вызывающе беззащитном УАЗе, никаких положительных эмоций у него не вызывала. Но его который день не покидала апатия ко всему происходящему и он, заняв оставленное ему место, безразлично уставился в затылок сидевшего впереди Пещерина.

Колонна из двух бэтээров и жёлтого УАЗика неторопясь достигла окраины посёлка. Казалось, жители уже привыкли к появлению на их улицах этого довольно малочисленного отряда. Как обычно, рядом с автозаправкой, под присмотром парня паслись корова с телёнком, на рынке вдоль торговых рядов слонялось с полсотни мужчин и женщин, чуть в стороне на скамейках сидели старики в папахах. Колонна, благополучно миновав мост, проехала по главной улице почти всё село и, не доезжая до противоположенной его окраины двух кварталов, свернула направо и остановилась у упомянутого комбатом дома. Дом этот мало отличался от большинства других в этом посёлке. Большую часть строения скрывал двухметровый забор, выложенный из красного кирпича. Забор тянулся практически по всей длине улицы, закрывая доступ во дворы таких же роскошных одно и двухэтажных домов. По другую сторону улицы, через дорогу, картина так же не изменялась. В этот раз рядом с воротами ни одного ичкера не было. «Смылись, наверное! – как о само собой разумеющемся подумал Велиев – Уже огороды пересекли!»

Несмотря на конец марта и весь месяц досаждавшие дожди, выглянувшее солнце порядком подсушило землю – лужи попадались редко, да и погода, судя по всему, налаживалась. День обещал быть светлым и тёплым. «Хорошо, что не стал бушлат одевать!» – удовлетворённо отметил про себя Велиев. Наконец выгрузились и разобрались по группам, и майор, видя, что Пещерин со своими направился к противоположному дому, толкнул незапертые зелёные ворота рядом. Во дворе уже ожидала хозяйка с молоденькой, лет до двадцати девушкой. Велиев поздоровался и предложил выйти всем жильцам