– Отпускай этих чехов.

Затем, не отрывая взгляда от удивлённых глаз Велиева, пояснил:

– Там на КПП толпа уже собралась до полутора сотен. Бабы визжат и кричат, что сейчас наше расположение штурмом брать будут. К ним с каждой минутой народу всё больше стекается, так что через час тут всё село бесноваться будет. Мы с комбатом на фэшников вышли, о задержанных доложили. Те ответили, что им они не нужны: мы взяли их, нам и решать, что с ними делать!

– Да ведь бандиты это, Михайлович! – стал убеждать опер – В показаниях расходятся, да и данные пассажира с теми бьются, что в ориентировке обозначены.

– Спрашивал я фэшников о той ориентировке! – поморщился подполковник – Оперативные это данные. Понимаешь, оперативные! Нет улик на них никаких. Ну давай, грохнем их здесь, а что дальше? Море очевидцев есть, как чехов этих с дороги уводили – своя же прокуратура потом руки выворачивать будет!

В глубине души майор понимал правоту начальника, но так запросто расставаться с предполагаемыми бандитами не хотелось. Тем не менее, выполнять приказ было надо, и через десять минут толпа, получив требуемых земляков, очистила трассу. Ещё через полчаса Глеба вызвали на КПП.

– Тут какой-то чех тебя спрашивает! – передал Есаулов по рации.

– Именно меня? – переспросил удивлённый опер.

– Да, именно тебя описывает.

На дороге в десятке метров от КПП стоял УАЗ. Рядом с ним в нетерпении ожидал мужчина лет пятидесяти. При приближении Глеба он шагнул ему навстречу и, представившись главой администрации одного из горных сёл, протянул удостоверение.

– Вы двоих наших жителей задержали. – сказал он – Эти люди мне хорошо известны: ни в каких боевиках не состоят, и ничем незаконным не занимаются. И если уж вы их арестовали, то объясните, за что именно и как с ними дальше поступать будете?

– О каких людях вы говорите? – простодушно глядя в глаза, спросил опер – Вы данные их назовите.

Чеченец замялся, но всё же объявил фамилию, созвучную с той, что была обозначена в паспорте предполагаемого главаря банды. «Видимо, третий вариант!» – отметил Глеб. Продолжая задавать вопросы, он выяснил, что данные водителя главе не известны вообще. Майор не был уверен в том, что стоявшему перед ним человеку когда-нибудь приходилось встречаться с теми, за кого он сейчас ходатайствует, но более тратить время на пустой разговор не стал.

– Отпустили их уже. Опоздали Вы! – объявил он обрадованному главе администрации.

Глеб возвращался к ПОМу, меся грязь сапогами. На небе сгустились свинцовые тучи и начинался дождь. На душе было муторно и хотелось, позабыв обо всём, поскорее добраться до кровати. В ПОМе майора уже ждал начальник.

– Ну что, – сказал он – надо бы тебе со своими на дорогу почаще выходить.

– Это что, взамен пэпсов там стоять будем?

– Нет, они так же на КПП работать будут, вы только подходите к ним периодически и смотрите на проезжающих чеченцев – может, кто-то нужным для вас окажется.

Походило на то, что Пещерин и сам не представлял себе предлагаемый им вариант работы. Но предложение было озвучено, и его пришлось воплощать в жизнь. Ежедневно опера выходили на дорогу и слонялись там, разглядывая проезжавший мимо транспорт. Как и предполагал майор, толка с таких похождений не было никакого. Все полномочия по остановке, проверке и пропуску транспорта оставались на сотрудниках ППС, коими они делиться не торопились. Привыкшие к их единовластию, чеченцы сиротски топтавшихся в стороне оперов всерьёз не воспринимали, и на вопросы последних отвечали односложно, будто отмахиваясь от надоедливых мух. В то же время сержанты деловито распоряжались, не позволяя какой-то единице транспорта задерживаться на КПП более минуты. Видя, что их пребывание на дороге ничего, кроме озлобленности хозяйничающих здесь пэпээсников, не приносит, опера к дороге выходили с большой неохотой.

И всё же стояние на блоке вскоре принесло свои результаты. Один из часто пересекавших КПП чеченцев «слил» информацию об орудующей в селе банде. С его слов выходило, что банда эта, не в пример остальным, мирно отдыхавшим здесь, и гораздо более многочисленным отрядам, насчитывала всего девятнадцать человек. В Гвардейское бандиты заезжали со стороны леса и оставались в нем, как правило, на сутки или двое. Помощником главаря как будто бы был довольно рослый русский парень, дезертировавший из дислоцирующейся под Гехи-Чу части, и принявший ислам. Парень этот постоянно таскал с собой ручной пулемет, и в банде имел весомое влияние, ибо часто в виду обывателей покрикивал на своих подельников, и даже раздавал им тычки. Что же до самого главаря и других бандитах, то о них проезжавший чеченец не обмолвился ни словом. Он посетовал лишь, что банда эта хорошо информирована обо всех делах, происходящих в населенном пункте. Стоило кому-то из жителей продать корову или совершить какую либо другую более-менее крупную сделку, как в те же сутки домой к нему заявлялись непрошенные гости, и требовали свою долю на безбедное проживание борцов с «русскими оккупантами». Естественно, что деньги обывателями отдавались без особого энтузиазма, и результатом этому явилась озлобленность всех подвергшихся подобной финансовой «развёрстке» селян, к числу которых и относился беседовавший с операми чеченец.

Но в дальнейшем практически ничего в организации службы не изменилось. Просто опера и участковые фактически поступали в распоряжение пэпээсников, которые в основной своей массе были далеки как от разведопросов, так и от тщательной проверки проходящего транспорта и граждан.

Глава 5

Утром Глеб проснулся первым. Было без четверти шесть, за стеной лил дождь. Майор разбудил оперов и, не дожидаясь их подъема, стал собираться «на дорогу». Через минуту со второго яруса спустился Моргунов Виталий, но Круглов так и остался лежать с открытыми глазами, заложив руки за голову. Из коридора в кубрик заглянул уже готовый к выходу Есаулов.

– Готовы? – спросил он, вглядываясь в одевающихся при свете фонариков оперов.

– Сейчас выйдем. – ответил Глеб и, поторопив продолжавшего лежать Сергея, поспешил на улицу.

Мартовское утро встретило промозглой сыростью. Весь ведущий к трассе путь был покрыт мутными лужами, и солнечный свет скупо пробивался из-за затянувших небо туч. Под ногами хлюпала жирная грязь, не переставая моросил дождь. Солдатский пост к этому времени уже выдвинулся к самой трассе, и из устроенного в десятке метров блиндажа высунулась обвешанная бронежилетом и разгрузкой тощая фигура бойца. Слегка сгибаясь под тяжестью амуниции, он задержал взгляд на месивших дорожную грязь милиционерах.

– Сапёры блок осматривали? – уточнил майор, поравнявшись с солдатом.

– Осматривали, – подтвердил тот – С щупом бродили, только что перед вами в роту прошли.

Есаулов уже зажёг газ, идущий из врезки в протянутой к Гвардейскому трубе и огонь загудел, поглощая падающие с неба дождевые капли. Поднялся ветер, и милиционеры, нахохлившись, замерли вокруг костра в ожидании проходящего транспорта.

– Что-то Круглов не торопится. – заметил майор и, обращаясь к Моргунову, спросил – Ты не знаешь, чего он застрял там?

Виталий недоумённо пожал плечами и Глеб, выждав ещё минут пятнадцать, направился обратно в ПОМ. К немалому удивлению Велиева, Круглов мирно посапывал на своей кровати. Проснувшись от толчка в плечо, он открыл заспанные глаза, и на заданный вопрос лишь недовольно буркнул:

– Меня Прокудин оставил. Сказал,