обладателем пяти миллионов, даст вам представление о произведенном нами эффекте. Это был удивительный спектакль. Дорогие дамские шляпки совершенно затмили все соображения торжественности или святости, приличествующие «божественной» церемонии. Торжественные слова священника: «Требую и взываю к вам обоим, так как вы ответите в страшный день суда» – не привлекли и половины того благоговейного внимания, какое досталось изысканным бантам из жемчуга и бриллиантов, крепившим расшитый серебром шлейф невесты к ее плечам. Собрался, как говорится, весь свет, хотя он и составляет крошечную часть населения. Нас почтил своим присутствием принц Уэльский. Два высших церковных иерарха совершили обряд бракосочетания, блистая избыточной широтой белых рукавов и стихарей и внушая такое же почтение своей тучностью и елейным румянцем лиц. Лусио был моим шафером. Он был в приподнятом, почти буйном настроении и, пока мы вместе ехали в церковь, всю дорогу развлекал меня многочисленными забавными историями, касавшимися главным образом духовенства. Когда мы подъехали к священному зданию, он спросил со смехом:

– Джеффри, не слыхали ли вы поверье, будто Дьявол не может войти в церковь из-за креста на ней или внутри нее?

– Да, я слышал этот вздор, – ответил я, улыбаясь в ответ веселью, искрившемуся в его глазах.

– Это действительно вздор, ибо создатели легенды забыли одну вещь, – продолжал он, понизив голос до шепота, когда мы проходили под резным готическим портиком. – Конечно, крест есть в каждой церкви. Но там же есть и священник! А куда бы ни шел священнослужитель, за ним непременно следует Дьявол!

Я чуть не рассмеялся из-за тона, которым было сделано это непочтительное замечание.

Звучный голос органа, мягко заполнявший благоухающую цветами церковь, быстро напомнил мне о торжественности события. Ожидая свою невесту, опершись на ограждение алтаря, я в сотый раз поймал себя на том, что изумляюсь гордому и царственному виду Лусио. Скрестив руки и высоко держа голову, он созерцал украшенный лилиями алтарь и сияющее распятие на нем, и его задумчивые глаза выражали странное смешение благоговения и презрения.

Один эпизод из нашей блестящей свадебной церемонии мне особенно запомнился. Это было при внесении наших имен в книгу. Когда Сибил, выглядевшая настоящим ангелом в своих белоснежных одеждах, поставила свою подпись, Лусио наклонился к ней и со словами: «В качестве шафера я претендую на одну старинную привилегию!» – запечатлел легкий поцелуй на ее щеке. Сибил вспыхнула, затем ужасно побледнела и со сдавленным криком упала без чувств на руки одной из подружек невесты. Прошло несколько минут, прежде чем к ней вернулось сознание. Не обращая внимания ни на мою тревогу, ни на смятение собравшихся, она заверила нас, что причиной послужили жара и волнения этого дня.

Сибил взяла меня под руку и с улыбкой пошла по проходу сквозь блестящие ряды глазеющих на нее завистливых светских друзей. Все они желали ей счастья не потому, что она вышла замуж за достойного или одаренного человека – тут нечему было бы завидовать, – а просто потому, что она вышла замуж за пять миллионов фунтов! Я был приложением к этим миллионам, не более того. Сибил держала голову высоко и надменно, но я чувствовал, как дрогнула ее рука, когда торжественно полились громоподобные звуки свадебного марша из «Лоэнгрина». Всю дорогу она ступала по розам – это я тоже вспоминал… впоследствии! Ее атласная туфелька сокрушала тысячи невинных растений, которыми Бог наверняка дорожил больше, чем ею: маленькие безобидные души цветов. Их жизненная задача состояла в том, чтобы самим своим существованием создавать красоту и благоухание. Теперь они гибли, удовлетворяя тщеславие женщины, для которой не было ничего святого. Но я забегаю вперед. Тогда я все еще пребывал в своем безумном заблуждении и воображал, что умирающие цветы счастливы погибнуть под ее ногами!

После церемонии был устроен грандиозный прием в доме лорда Элтона, и в разгар праздника – болтовни, еды и питья – мы с новобрачной уехали, провожаемые обильной лестью и добрыми пожеланиями наших друзей. Тех друзей, которые, отведав наилучшего шампанского, демонстрировали свою преданность.

Последним, кто попрощался с нами у кареты, был Лусио, и тоску, которую я испытал при расставании с ним, трудно выразить словами. С самого начала моих счастливых дней мы были почти неразлучны. Своим успехом в обществе и даже невестой я был обязан его рассудительности и такту. И теперь, став спутником жизни прекраснейшей из женщин, я не мог и подумать хотя бы о кратком расставании со своим талантливым и блестящим товарищем, не испытав при этом острой боли среди брачного веселья. Облокотившись на окно кареты, он посмотрел на нас обоих с улыбкой.

– Мой дух будет с вами во всех ваших путешествиях! – сказал он. – А когда вы вернетесь, я первым поприветствую вас дома. Я полагаю, ваш домашний прием назначается на сентябрь?

– Да, и вы будете самым желанным гостем из всех приглашенных! – сердечно ответил я, пожимая ему руку.

– Фи, как стыдно! – со смехом воскликнул он. – Не кривите душой, Джеффри! Разве вы не собираетесь пригласить принца Уэльского? И разве кто-нибудь может быть желаннее, чем он? Нет, я займу скромное третье или даже четвертое место в вашем списке, где присутствуют высочайшие особы. Увы, мое княжество – не Уэльс. Трон, на который я мог бы претендовать, находится очень далеко от Англии!

Сибил ничего не сказала, но неотрывно смотрела на его красивое лицо и прекрасную фигуру. Она была очень бледна и задумчива.

– До свидания, леди Сибил! – добавил князь тихо. – Да пребудет с вами радость! Нам, остающимся, ваше отсутствие покажется долгим, – а вам, ах!.. Любовь окрыляет время, и то, что обыкновенным людям показалось бы месяцем скучной жизни, для вас станет мигом восторга! Любовь лучше богатства – это вы уже узнали! – но я надеюсь, что вам суждено сделать знание более достоверным и полным! Думайте обо мне иногда! Au revoir!

Лошади тронулись. Горсть риса, брошенная одним светским идиотом, всегда бывающим на свадьбах, прогрохотала по дверце и крыше кареты, и Лусио отступил назад, махнув рукой. Мы видели его высокую статную фигуру на ступенях особняка лорда Элтона – в окружении светской толпы…

Были в этой толпе подружки невесты в ярких нарядах и живописных шляпках – молодые взволнованные девушки. Каждая из них, несомненно, страстно жаждала дожить до того дня, когда сумеет заполучить себе столь же богатого мужа… Были там свахи-маменьки и старые злые вдовы, которые демонстрировали на своих объемистых бюстах и бесценные кружева, и сверкающие бриллианты… Были тут и мужчины в безукоризненно сидящих фраках с белыми бутоньерками, слуги в пестрых ливреях и праздные зеваки. Вся эта масса