– Может, есть какие-то лекарства отнапасти? – с робкой надеждой в голосе поинтересовалась Ася.

Врач вздохнул и выписал кучу рецептов.

– Это поможет? – вопрошала Ася,изучая покрытые каракулями бумажки.

Доктор опустил глаза:

– Ну, если честно, обратной дороги нет.Процесс запущен, остановить его никто не в силах, можно лишь слегкапритормозить развитие болезни.

– А работать он сможет?

Эскулап покачал головой:

– Нет, конечно.

Ни одной книги под именем «Льва Глоткина»более не вышло. Несчастный ученый по-прежнему каждый день садился за письменныйстол и водил ручкой по бумаге, но связного текста не получалось. В научныхкругах начали поговаривать о том, что блестяще талантливый, чудаковатыйпрофессор исписался. Ася подсуетилась и распространила слух о том, что ЛевЯковлевич задумал монументальный многотомный труд, который должен произвестинастоящий взрыв в науке. Книг будет несколько, но пока Лев не завершитнаписание последней, он ничего не сдаст в издательство.

Петя ходил чернее тучи. Однажды Ася заглянулак мужу в кабинет и была немало удивлена. Супруг не лежал, как всегда, надиване, он сидел у письменного стола и сосредоточенно водил ручкой по бумаге.

– Чем ты занят? – Ася не сумеласкрыть изумления.

Супруг отложил перо и рявкнул:

– Кретинский вопрос! Я, как всегда,работаю. Пишу очередной научный трактат.

– Ты? – вытаращила глазажена. – Работаешь?!

– Идиотка! – вдруг заоралПетр. – Тля убогая! Будто первый раз увидела меня над рукописью! Кто,по-твоему, создал эти великие труды?

Ася попятилась, а Петя встал и широким жестомуказал на книжные полки, уставленные томами, принадлежащими перу Левы.

– Не пойму, – вдруг мирно заявилон, – чему ты удивляешься? Ступай, завари мне чаю!

Потрясенная Ася пошла на кухню. Похоже, Петязаигрался, он на самом деле уверовал в то, что является гениальным ученым.Впрочем, Петя и раньше с успехом исполнял эту роль перед детьми. Вася и Олябыли уверены, что папа выдает на-гора великие научные труды. Дети в кабинет котцу не входили, Петя категорически им это запрещал. Но перед Асей он никогдане ломал комедию.

Дальше – больше. Петя и впрямь что-то писал,медленно, по строчке в день. Стопка исчерканных листов на его столе практическине росла, но каждый день во время ужина Глоткин заводил речь о том, какойвеликий труд выходит из-под его пера, насколько глубоки и оригинальны мысли,запечатленные в слова… Заканчивался монолог всегда одинаково.

– То, что создано до сих пор, в подметкине годится воистину гениальной книге, над которой я тружусь сейчас, –патетически восклицал Петя, – весь мир поймет мое величие!

Ася не знала, как поступить. Позватьпсихиатра? Но что ему сказать: мой супруг, известный ученый, вместо того чтобычитать детективы, работает над монографией? Да после подобного заявления врачусомнится в психическом здоровье жены Глоткина. Нельзя же рассказатьпостороннему человеку про Леву, Петю, наследство и вообще про все?

Летом ситуация достигла критической точки.Воспользовавшись хорошей погодой, семья решила ужинать на террасе, Петю, какобычно, понесло, и тут Ася, утомленная духотой, неожиданно брякнула:

– Кушай лучше молча, Левушка! Вотнапишешь книгу, тогда и…

Договорить она не успела. Муж встал, швырнул опол тарелку и удалился в кабинет. Ася кинулась за супругом. Здесь уместнозаметить, что ее любовь к Пете с годами не стала меньше, и это был единственныйслучай за их долгую совместную жизнь, когда она посмела заявить нечто, непришедшееся ее повелителю по вкусу.

– Милый, – бормотала Ася, входя вкомнату, – боюсь, ты неправильно меня понял…

Петр поднял голову и очень спокойно заявилжене:

– Если не нравлюсь – уходи, я тебя недержу, сомневаться в своей гениальности никому не позволю, если супруга непонимает, с кем живет, то это ее беда. Я велик, – вещал Петя, – а мойновый труд нечто экстраординарное.

– Да, – кивала Ася, – конечно,любимый. Именно так и есть. Они еще поймут, с кем имеют дело, ты в сто разталантливее Левы! В двести! В тысячу!

Петя моргнул и вдруг ернически произнес:

– Ты, милая, похоже, перегрелась насолнце. А я кто, по-твоему? Лева и есть! Неужели забыла имя собственного мужа?Позволь напомнить: я Лев Яковлевич Глоткин, а ты… Марфа.

– Марфа? – ужаснулась Ася.

– Ага, – ухмыльнулся Петя, – тызабыла мое имя, а я твое. Вот так-то, любезная!

После этого разговора Ася начала и наединевеличать мужа Львом Яковлевичем и приобрела привычку несколько раз в день безвсякого повода восклицать: «Когда будет закончена твоя книга, она перевернетвесь научный мир».

В общем, семейная лодка благополучно миновалаострый риф и поплыла себе дальше.

Но не успела Ася перевести дух, как случиласьновая беда. Вася женился на Нине, дочери домработницы Надежды, совершенно неподходящей парню ни по образованию, ни по социальному положению, ни повозрасту, ни по воспитанию.

Мать схватилась за голову, и тут…

– Ей на помощь пришла Оля, –перебила я Вовку. – Девушка очень импульсивна, даже психопатична,избалованна, капризна. Она привыкла получать все, что хочет, по первомутребованию. Еще Оле претила мысль о том, что ей придется теперь во времясемейных праздников сидеть вместе с Надеждой Петровной, домработницей, ккоторой Ольга иначе как «эй, ты» или «поди сюда», пошла вон» не обращалась. Онаи отравила Нину и Надежду Петровну.

– И как она это проделала? – синтересом спросил Вовка. – Ты знаешь?

– Могу предположить!

– Валяй!

– Оля приехала к Надежде домой. Скорейвсего, она прикинулась дружелюбной и ласковой. Предложила помириться, забытьстарое, а в честь примирения вместе выпить.

– И женщины ей поверили?

– А почему бы нет? – пожала яплечами. – Думаю, Ольга принесла бутылку или, что вероятнее всего, далаНине денег и попросила ту сходить в магазин. Надежда, естественно, поставила настол закуску. Оля знала, что их бывшая домработница любит готовить домашниеконсервы и, наверное, украсит стол чем-то из запасов. Так и вышло. Оля изловчиласьи сыпанула в еду яд.

– Где же она его достала? –прищурился Вовка.

Я усмехнулась: