– Я уж решил, что не найду тебя, – бормотал Юрий,прижавшись лицом к ее склоненной голове. – Так перепугался, когда Ингакуда-то пропала, выйдя из автобуса. Я ее когда увидел на автовокзале, подумал:повезло, она меня прямо к тебе приведет. Но заговаривать с ней не стал, потомучто вчера… – Он запнулся. – Я думал, Выкса – это так, деревушка, аоказалось, вон какой городище. И я боялся, ты уже вообще в монастыре, спросишьАлёну Васнецову, а ты теперь какая-нибудь матушка Евтропастхиниана.

– Сестра… – пробормотала Алёна, сама не понимая, смеется онаили плачет.

– Да, а потом вижу – вон она, твоя сестра, никуда не делась.Я припустил за ней, смотрю – ты…

– Нет, я имею в виду, что я сначала была бы просто сестра, матушкойзовут только настоятельницу, понимаешь? О, погоди! – Она отстранилась –совсем чуть-чуть, потому что Юрий держал ее крепко. – А ты откуда знаешьИнгу? И как ты догадался, что я здесь? Она говорила, за ней кто-тоследил, – ты, что ли?

Он смотрел на нее в замешательстве.

– Что случилось, пусть она сама тебе расскажет. А я всю ночьна автовокзале сидел, ждал, чтобы к тебе ехать. Вдруг смотрю – Инга прибежала.Это не она, это я боялся, что она меня увидит. И следил я за ней только вВыксе, чтобы тебя поскорее найти. А что ты здесь, я случайно узнал… случайно.

Он чего-то недоговаривал, и это было связано с Ингой. Алёнаостро почувствовала эту странную связь. Почему сестра так перепугалась, увидевЮрия? И куда она убежала?

Вдруг смутившись, Алёна разняла руки Юрия, все ещеобнимавшие ее, отстранилась.

– Мне надо найти Ингу. Что-то у нее произошло… что-тоужасное.

– Погоди. – Юрий поймал ее за пальцы. – Ладно, ятебе скажу, чтобы ты была готова. Вчера вечером у вас в доме Рашид убилчеловека, который хотел убить меня. Инга была против, она подсказала, каксбежать, но вся остальная ее компания…

Алёна смотрела на его шевелящиеся губы и не понимала нислова.

Рашид? Какой Рашид? Ах да… Рашид убил у них в доме человека,который хотел убить Юрия?!

Бред какой-то.

Она повернулась и быстро пошла между сараями, в ту сторону,куда убежала Инга. Отросшая мурава мягко пружинила под ногами. Было такоеощущение, словно идешь по шелку, подбитому пухом. Дурным голосом взмекнула козав сарае, подали голос куры. Это их напугал рев мотора неподалеку. Похоже было,что с места взял автомобиль.

Алёна воспринимала все как во сне. Сейчас главным казалосьнайти Ингу… нет, главным было не остановиться, не прижаться снова к Юрию.Только этого почему-то и хотелось. Даже слова о Рашиде, который снова вылез изтемного, страшного прошлого, просвистели мимо сознания. Убийство… какоеубийство?!

– Алёна, подожди, куда ты так бежишь? – воскликнул Юрий– и ахнул, когда величественные стены Троицкого собора вдруг открылись перед ними.Стены… одни стены и остались!

Алёна оглянулась. Она знала, что увидит на лице Юрия, и ейпочему-то захотелось поймать это выражение восторга, насладиться им, пока ононе сменилось печалью и возмущением. Может быть, через несколько столетий кто-топридет сюда и сможет только наслаждаться, глядя на обломки древней кладки, каклюди наслаждаются, к примеру, глядя на руины храма Геракла. А пока… пока толькослезы, горестные слезы вышибает это зрелище!

Самый красивый храм в губернии, может быть, даже и в России.Не менее величественный, чем храм Христа Спасителя в Москве, его ровесник, чудорукотворное, обреченное на забвение и дальнейшее разрушение.

– Бог ты мой… – пробормотал Юрий. – Бог ты мой! Как жесмогли… Как?!

– Ну, как? – пожала плечами Алёна. – Взорвали. В18-м году. Сейчас туда еще можно войти, расчищено все, а я помню, как он былзавален обломками до самой крыши. Снаружи и изнутри. Мы тут играли, на этихразвалинах. Очень просто было во-он оттуда забраться на стену и встать вровеньс куполом.

Она махнула рукой на надписи, крупно выведенные на самомверху стены. Какой-то Пинь, и Абрек, и Саня побывали здесь изасвидетельствовали это всюду, куда только смогли дотянуться. Оставили своиследы также и Коля, и Сашка, «группа номер 24» и еще какие-то многочисленныепридурки.

– От собора хоть что-то осталось. А вон там была Иверскаячасовня, прямо напротив алтарных врат, ее когда стали жечь, так монашенкизаперлись и сказали: не уйдем ни за что. Думали, этим остановят кого-то!

– И что?

– Ну, что? Сожгли вместе с ними, вот и все. Тогда это былообычное дело. Говорят, по ночам тут стоны раздаются… Я, правда, не слышала, ноговорят. Да где же Инга?

– Может, внутри, в храме?

Алёна пожала плечами. Представить себе Ингу, котораяпобежала в храм, пусть и в разрушенный, грехи замаливать… хотя разве могла онапредставить сестру, рыдающую на ее плече и молящую о помощи? Тоже не могла!

Они вошли под разрушенные своды, и Алёна услышала, как Юрийрезко вздохнул. Она посмотрела вокруг как бы впервые, как бы его глазами. Невозможнопредставить, что никогда больше не оживет эта благолепная красота, невознесутся к небесам сладкие голоса певчих, солнце не проникнет сквозь тройныевизантийские окна и не озарит молящихся и святых, запечатленных на фресках.Битый кирпич, сырая земля, крапива и мокрец. Как в могиле.

Пусто, Инги не видно. Может, в алтаре?

Алёна вошла под арку – и вздрогнула от вдруг налетевших совсех сторон звуков. А, ну да, это всего лишь петухи кричат, а ей-то почудилось…плач почудился. Там, за листом железа, которым забиты врата, прямо там и стоиткрест, обозначающий место, где некогда была сожженная вместе с монахинямичасовня.

Юрий шел следом с выражением все того же ужаса и восторга. Аей почему-то только страшно.

Нет, надо уйти скорее отсюда. Не для нее эти стены, онанедостойна…

Алёна повернулась и, не чуя ног, побежала куда-то в сторону.Споткнулась, поняла, что вломилась в боковой ход, еще заваленный кирпичом,обломками плит. Чуть не упала, но Юрий успел – подхватил под руку.

– Куда ты, что такое?

Она отвернулась, пряча слезы, которые вдруг так и хлынули изглаз.

Махнула рукой, полезла слепо вперед, пока не добралась довыхода. Зачем лезла, когда можно было вернуться и спокойно обойти?

Юрий, ничего не спрашивая, взял ее за плечи, прижал к себе.

– Какие тут сады были раньше… – жалким голосом сказалаАлёна, опуская голову. – Сады как образ рая. Сам монастырь был построенкак небесный град Иерусалим, а в садах сплошь райские яблоки и цветы, немыслимосколько цветов, разноцветные душистые облака… Кое-где еще лезут из-под землирозовые кусты, уже одичавшие…