но вроде ничего получилось.

Она выпрыгнула из трейлера, и Томми поспешил следом.

— У тебя замки на туфлях починили?

В этом году Маленькая Энн выступала на «золотом колесе» — вращающейся трапеции, на которой она кувыркалась, удерживаясь ступнями. Трюк был простой и не особо опасный: сценическая обувь надежно крепилась к перекладине. Но на последнем выступлении замки заело, и за девушкой, тщетно пытающейся освободиться, пришлось лезть одному из униформистов.

— Да, Анжело их посмотрел. Теперь все в порядке, я утром проверяла.

Они шли по аллейке, которая постепенно появлялась на пустом кукурузном поле.

Рабочие устанавливали торговые палатки. Маленькая Энн вытащила солнечные очки.

— С Папашей Тони действительно так трудно, как все болтают?

— Да нет. Он строгий, много требует, но… как говорится, больше лает, чем кусает. По крайней мере, меня он пока еще ни разу не укусил.

Маленькая Энн фыркнула, потом посерьезнела.

— Слушай, а как твой папа? Он поправится?

— Скорее всего. Правда, у него воспалился глаз, и доктора одно время боялись, что глаз не спасти. Испытали на нем что-то новое… какое-то чудо-лекарство.

— Была бы я твоим папой, в клетку и носа бы больше не сунула.

— И я бы не сунул. Только папа не такой. Когда мне было четыре, ему чуть руку не отгрызли. И ничего. А помнишь, как ты заработала перелом на канатах? И полезла наверх через три дня, как гипс сняли. Энн, мне надо в прачечную.

Прокатишься со мной?

— Только маме скажу.

Она убежала. А когда вернулась, Томми увидел, что девушка успела распустить волосы и переодеться в синий сарафан.

— Мама не против, но только если ты будешь вести осторожно.

Вдоль линии трейлеров они прошли к жилищу Сантелли. Каждый трейлер имел собственное место, и где бы они ни выступали, какой бы формы ни была стоянка, трейлеры всегда стояли одинаково, и каждый имел постоянных соседей. Томми стукнул в дверь.

— Есть кто-нибудь?

— Заходи, — сварливо отозвался Марио. — Что надо, Том?

— Ты в приличном виде? Я не один.

— Минуту…

Потом до них донеслось приглушенное закрытой дверью «Проходите».

Внутри было пусто.

— Я за стиркой, — пояснил Томми.

— Хочешь меня захватить? Могу съездить.

— Нет, я с Маленькой Энн.

Марио вышел, на ходу застегивая рубашку. Он был босиком и с мокрыми спутанными волосами.

— Привет, — бросил он Маленькой Энн.

Увидев, как изменилось лицо девушки, Томми подумал: «Держу пари, у нас половина девчонок по Марио сохнут… Никогда не замечал».

— У тебя есть мелочь? А то вдруг у них там автоматы.

Марио выудил из кармана горсть монет и, не считая, ссыпал в подставленные ладони Томми.

— На обратном пути купи мне черные шнурки, ладно?

— Да, конечно. Еще что-нибудь?

— Да нет… Сдачу оставь. Возьмешь себе газировки.

Томми принялся собирать белье. Маленькая Энн наморщила нос.

— А чем так интересно пахнет? Будто гвоздикой.

— Глицерин. Волосы укладывать, — Марио показал квадратную жестянку. — Мать сама делает. Покупной слишком жирный. Энн, что у вас за новая девушка? На последнем канате, длинноволосая такая.

— Сью-Линн. Откуда-то с востока. Фамилию не помню… не то Фаррис, не то Фарли. А что?

— Просто напоминает одну мою знакомую.

Томми знал, что Марио имеет в виду. Он сам, впервые увидев стройную темноволосую девушку, недоверчиво подумал: «Лисс?» Он разглядел ее, когда она спустилась. Темно-коричневые, а не голубые глаза, рот шире и чувственнее, кривоватые зубы. Но она походила на Лисс, и движения ее тонкого тела неуловимо напоминали манеру Лисс Сантелли. Сходство не укрылось даже от Анжело: «Мэтт, ты видел ту девочку из номера с канатами? Вылитая Лисс».

— А может, вы знакомы? — почти кокетливо сказала Маленькая Энн. — Она спрашивала, кто этот симпатичный черноволосый парень из воздушных полетов.

Интересовалась, есть ли у тебя девушка.

Марио явно рассердился, но сохранял вежливость.

— Сводничеством занялась? В твоем-то возрасте?

— Не-а. На самом деле она сказала, что летала пару лет. Увидела, что в вашем номере одни парни, и подумала, не нужна ли вам девушка. На тот случай, если ты заинтересуешься.

— Я так и подумал, что для канатов она работает довольно профессионально.

— Ага, значит, заинтересовался? — подначила Маленькая Энн.

— Да не особо.

— Грубый ты, Марио, — хихикнула девушка. — Такой красавчик, а подружки нет.

Марио изобразил откровенно шутовскую физиономию.

— А может, я просто жду, пока ты подрастешь, лапочка?

— Да ну тебя! — Маленькая Энн густо покраснела.

Томми поднял стянутое в узел белье и сухо напомнил:

— Мы в город поедем, или останешься с Марио ворковать?

— Конечно же, останусь ворковать… — тут Маленькая Энн сообразила, что Томми не шутит. — Я готова. Пойдем.

Она придержала для Томми дверь. Когда он сгрузил увесистый узел на заднее сиденье машины Сантелли, девушка сказала:

— Ты что, ревнуешь? Разве мне нельзя подурачиться с Марио? Да он мне почти в отцы годится!

— Господи! Мне все равно, с кем ты дурачишься. И Марио тоже. Кстати, ему всего двадцать три.

Томми сел в машину и опустил стекло, выгоняя удушливую жару. Он — сам не зная отчего — был не в настроении. Вид Марио, флиртующего с Маленькой Энн, — а именно этим они и занимались — чем-то его глубоко не устраивал.

— Ой, — ожила Маленькая Энн, когда они повернули на стоянку за знаком «Прачечная». — Одна из этих, новых, с автоматическими машинами и сушилками.

Они такие забавные.

На приближающихся подростков уставились две дородные женщины