экране появился Багз Банни. Доев кукурузу и смяв ведерко, Томми приготовился смотреть фильм. Чуть погодя он нерешительно положил ладонь на колено Энн. С минуту девушка не шевелилась, затем взяла его за руку. Еще несколько минут — и Томми обнял ее, и Энн удобно облокотилась на него. Она пахла очень чисто — мылом, тальком и чем-то едва уловимо фруктовым.

— Ты пахнешь ягодами, — заметил Томми.

— Это, наверное, помада. У нее вишневый вкус.

Потом он поцеловал ее в щеку. Сжав его пальцы в темноте, девушка мягко проговорила:

— Давай смотреть фильм, ладно?

— Ладно. Но не такой уж он и хороший, этот фильм.

В тусклом свете Томми снова заметил ямочки. И поцеловал Энн в губы. Она вывернулась довольно быстро и сказала, дыша несколько учащенно:

— Эй, не стоит так увлекаться.

Впрочем, отодвинуться она не пыталась, и Томми совсем смешался. За сюжетом он не следил, хотя фильм уже начался, и экран был полон девушек в мексиканских юбках, кружащихся в каком-то испанском танце. Все его внимание занимали твердые загорелые плечи Маленькой Энн. Очень осторожно Томми положил свободную руку ей на грудь. Он по-прежнему пытался поглядывать на экран, но тут девушка со вздохом подставила губы, и Томми забыл про кино.

Через несколько минут он хрипловато выговорил:

— У тебя в самом деле помада как вишни.

— Мммг.

Томми вдруг сделалось тревожно. Невинное удовольствие от ласки и объятий быстро обернулось сексуальным возбуждением. Томми растерялся: ему почему-то никогда не приходило в голову, что его может завести девушка. Девушка в общем и Маленькая Энн в частности. Где-то глубоко внутри он был доволен, однако обуревавшее его беспокойство было куда сильнее — и ему не хотелось, чтобы Энн это обнаружила. Тем не менее заставить себя отстраниться Томми не мог.

Между поцелуями девушка пробормотала:

— Никогда не знала человека, который бы так целовался.

Что она имела в виду? Он как-то иначе целуется? Не так, как… нормальные парни?

Томми поднял голову, и Энн пояснила:

— Я не сказала, что мне не нравится, дурачок.

И поцеловала его по собственному почину. Она не возражала против его ладоней у себя на груди, хотя решительно оттолкнула его пальцы от верхней пуговки платья.

— Не надо.

Томми не настаивал — ему вполне достаточно было чувствовать маленькие соски, напрягшиеся под слоями ткани. Девушка не сопротивлялась, но объятия все равно напоминали борьбу. Все ее легкое тело вздрагивало у него в руках. Ладонь его скользнула по ее стройной голой ноге, под кружева нижней юбки. Энн носила шелковые чулки с резинками вверху, и к его секундному удивлению мягкая кожа там оказалась слегка влажной. Томми не знал такого о девушках. Робко, как будто с неохотой, она положила ладонь ему между ног, трогая его сквозь одежду. Боль там стала почти невыносимой. Он привык избавляться от этого вида напряжения — и чем скорее, тем лучше — но уж никак не затягивать его, не контролировать и не терпеть.

А потом Энн быстро отдернула руку.

— Все, — мягко сказала она. — Пожалуйста, Томми. Я так далеко не захожу.

Он безропотно убрал ладонь. Но девушка опять потянулась за поцелуем.

Обескураженный, Томми почти разозлился. Так да или нет? Неужели у женщин все настолько по-другому? И как это понять?

В паху натужно тянуло. Томми прижался к Энн, обнял за спину — стало немного легче.

— Разве ты не видишь, каково мне? Ты тоже… чувствуешь это?

— Д-да. Это меня и пугает.

— Здесь нечего бояться.

— Но я боюсь. Пожалуйста, Томми. Мы просто не сможем остановиться.

Эти слова запутали его еще больше. Томми практически лежал на Энн сверху.

Ладонь, словно магнитом, тянуло ей между ног.

— Зачем останавливаться? — прошептал он. — Глупо хотеть всего, кроме… этого. Прошу тебя, милая.

— Ох, Томми, не надо.

На минуту ему показалось, будто она плачет.

— Я никогда не позволяла ни одному мальчику заходить так далеко. Ты нравишься мне больше других, но я просто не хочу идти до конца.

Кажется, он слишком долго задерживал дыхание. Выдохнув, Томми ощутил пульсирующую боль позади глазных яблок. Ресницы Энн оказались солеными.

— Энн, родная, не плачь. Честно, я ничего не буду делать, если ты не хочешь. Никогда бы не сделал…

Они осторожно высвободились из объятий друг друга.

— Ты злишься на меня, Томми? Я не хотела… до такого тебя доводить. Я знаю, как это у мальчиков… Мне надо было остановиться раньше.

Разнервничавшись, Томми начал дурачиться.

— Это все вишневая помада виновата. От нее не оторваться. Она как динамит.

Ее смех унял напряжение в них обоих.

— Эй, я пить хочу. Еще по стакану?

— Пожалуйста. Только помаду с лица сотри.

С облегчением убедившись, что очевидные признаки возбуждения ушли, оставив только отголоски, Томми открыл дверцу. Сперва он зашел в туалет: эрекция спала, но боль осталась, пусть и неострая, рассеянная по всему телу. В буфете он взял напитки и на обратном пути увидел Маленькую Энн, идущую со стороны дамской комнаты.

У девушек такое тоже бывает? Набраться бы мне храбрости кого-нибудь спросить. Только не ее.

Придерживая стаканы на коленях, Томми подождал, пока она сядет и поправит юбку. Оба безнадежно упустили нить повествования и вздохнули с облегчением, когда фильм закончился. Зато над мультфильмом с Дональдом Даком они хохотали, как дети. И держались за руки, холодные от ледяных стаканов.

На стоянке светился лишь фонарь по центру. Томми припарковал машину и провел Маленькую Энн до трейлера.

— Смотри, там свет. Тетя Марж еще не спит?

— Может, просто оставила свет, чтобы я видела, где раздеваться.